Жизнь для Венгрии. Адмирал Миклош Хорти. Мемуары. 1920—1944 - [87]

Монтгомери удивительно верно описывает наше положение в то время. У нас была причина ни желать поражения Германии, ни желать русской победы. Автор продолжает далее: «Постулат Вудро Вильсона 1917 года, что война должна привести к миру „без победителей и побежденных“, был одним из его мудрейших высказываний. Когда Россия вступила в войну, это было желанием большинства европейцев. Сегодня американцы могут спросить самих себя, обеспечила ли себе страна большую безопасность, если нашей победы было достаточно, чтобы установить демократию в Германии и осуществить надежный контроль за немецкими и японскими научными исследованиями и их производством. Но в то же время победа не смогла обеспечить двадцати нациям право на четыре основные свободы, ради которых мы, собственно, и сражались в этой войне. Ключевые слова „безусловная капитуляция“ дали возможность Сталину занять трон Гитлера и помешали нам конструктивно думать о будущем».

Это поразительно верная констатация фактического положения дел, и, если бы книга Монтгомери была опубликована еще в 1947 г., когда все еще продолжалась демилитаризация Германии и Японии, а мирные договоры с бывшими союзниками Германии уже начали способствовать советскому доминированию в их политике, комментарии американского посланника выглядели бы еще убедительнее.

Уинстон Черчилль был единственным государственным деятелем с другой стороны, который, хотя и не всегда последовательно и убедительно выступал по отдельным вопросам, старался привнести хотя бы немного реализма в политику умиротворения Сталина, проводимую Рузвельтом всеми возможными способами. Позвольте мне напомнить вам, читатель, о его усилиях избежать объявления Британией войны Финляндии, Румынии и Венгрии, несмотря на давление со стороны русских. 4 ноября 1941 г. Черчилль писал Сталину, что эти страны находятся во власти Гитлера и что в них есть много хороших друзей Англии. Он полагал, что не стоит поощрять планы Гитлера по созданию своего рода континентальной коалиции. Но Сталин не хотел уступать, он лишь только согласился с тем, что объявление войны Венгрии и Румынии может быть отложено на время.

Чехословацкое правительство в изгнании, возглавляемое Бенешем, признанное 18 июля Великобританией, информировало нас, что границы, учрежденные Трианонским договором, будут вновь обязательны для нас. 7 декабря 1941 г. было опубликовано сообщение об объявлении Британией войны Венгрии, которое вступило в силу 6 декабря.

В июле 1941 г. на Восточный фронт было отправлено около 30 тысяч венгерских солдат[73], часть которых Гитлер обещал по моей личной просьбе отпустить домой в Венгрию в октябре. В течение первых месяцев войны Гитлер одержал ряд резонансных побед над Красной армией, но он допустил роковую стратегическую ошибку, отдав приказ наступать на Москву, несмотря на совет его Генштаба сформировать оборонительную линию. Суровая проверка под Москвой[74] поколебала веру генералов в непобедимость немецкого оружия.

Нападение на Пёрл-Харбор 7 декабря, независимо от тех событий, которые ему предшествовали, и несмотря на большие потери, понесенные американцами, следовало бы считать серьезной ошибкой со стороны Японии, поскольку оно сплотило силы коалиции, противостоявшей державам Оси. Премьер-министр Бардоши решил предупредить неизбежное требование Германии. Без всяких консультаций со мной – меня только что положили в больницу в связи с инфекционным заболеванием желудка – и не спрашивая согласия парламента, Бардоши разорвал дипломатические отношения с Соединенными Штатами Америки. Берлин и, конечно, Рим посчитали это недостаточным, и тогда Бардоши сделал то, что от него так настоятельно требовали. 12 декабря он вызвал американского посла и сообщил ему, что Венгрия считает себя в состоянии войны с США. В разговоре с мистером Пеллом, который хотел заручиться нейтралитетом Венгрии, Бардоши представил дело так, что его страна пошла на этот шаг по своей воле; и это было его серьезным просчетом. Было бы умнее сказать, что Венгрия поступила так под внешним давлением.

Отъезд американского посла и его жены сопровождался политической демонстрацией, которая помогла представителям Германии и Италии лучше понять истинные настроения по крайней мере некоторых влиятельных венгерских политических кругов. Поскольку правительство в Берлине придерживалось взгляда, что прямой обязанностью Венгрии является ее участие в войне на стороне Германии, цветы и подарки, преподнесенные миссис и мистеру Пелл, свидетельствовали о ненадежности венгров.

Как вспоминает американский госсекретарь Корделл Халл, 13 декабря Рузвельт решил, что он не будет просить конгресс объявить войну союзникам Германии, поскольку ясен непреложный факт того, что эти страны являются марионетками Гитлера и пляшут тогда, когда фюрер дергает за нитки.

В апреле 1942 г. Вашингтон предпринял еще одну безуспешную попытку попытаться убедить нас, вместе с Румынией и Болгарией, ограничить размеры той помощи, которую мы готовы оказать Германии, но не было ничего сказано о военных планах союзных держав. Затем 5 июня Рузвельт подписал декларацию об объявлении нам войны.