Жизнь для Венгрии. Адмирал Миклош Хорти. Мемуары. 1920—1944 - [86]

Я послал Гитлеру ответ с сообщением о нашем решении и подчеркнул, что Венгрии не следовало объявлять ничем не спровоцированную войну Советскому Союзу. Учитывая слабость наших сил и явную несоразмерность двух государств, такое объявление войны было просто смехотворным.

26 июня пришло неожиданное известие о бомбардировке Кашши (Кошице) и Мункача (Мукачево). Было сразу же, по горячим следам, проведено расследование, которое показало, что авианалет осуществили русские самолеты. Об этом мне также сообщил генерал Верт. На осколочных фрагментах бомб была обнаружена маркировка ленинградских заводов. Это была явная провокация, и 27 июня было сделано официальное заявление: «В результате повторных воздушных налетов советской авиации, противоречащих всем нормам международного права, на венгерскую суверенную территорию Венгрия считает себя в состоянии войны с Советским Союзом».

Однако я не могу оправдать поступок Бардоши, когда он скрыл телеграмму, полученную им в те критические дни от нашего посланника в Москве. В первый раз я услышал о ней три года спустя; Бардоши под давлением неохотно признал этот факт. В телеграмме было сообщение от нашего посланника Криштофи, что Молотов обещал нам поддержку со стороны России в решении вопроса о Трансильвании при условии, что Венгрия сохранит нейтралитет. Чтобы придать веса этому предложению, наше представительство получило разрешение и дальше посылать закодированные телеграммы в Будапешт в обычном формате в течение восьми дней после 23 июня. Более того, Москва категорически отрицала, что «провокационные» авианалеты на венгерские города выполняли русские самолеты. Обещание, данное Криштофи Молотовым, было в любом случае проблематичным; великие державы всегда очень щедры, когда они стараются привлечь малые страны на свою сторону для решения своих вопросов или побудить их сохранять нейтралитет, особенно если обещанное вознаграждение предоставляется за чужой счет.

Однако опровержение Москвы оказалось правдивым, а сообщение нашего начальника Генерального штаба не соответствовало фактам. Я вынужден был сделать этот горький вывод, получив в 1944 г. информацию от Барци, парламентского секретаря премьер-министра. Он раскрыл мне детали сговора, в возможность которого я с трудом мог поверить. Барци лично знал, как происходили эти события. Он рассказал мне, что полковник ВВС Адам Круди, в чьем подчинении находился аэродром в Кашше (Кошице), письменно сообщил премьеру Бардоши, что он собственными глазами видел, как город бомбили немецкие самолеты. Но когда Бардоши получил это письмо, Венгрия уже объявила войну России. Поэтому Бардоши в своем ответном послании просил Круди хранить молчание об этом, если он не хотел личных неприятностей, и то же самое потребовал от его штаба. Полковник Круди подтвердил свое первоначальное заявление под присягой в 1946 г. во время суда над Бардоши в Будапеште.

Теоретически, в границах возможного, Круди мог ошибиться, наблюдая за тем, что происходило 26 июня 1941 г., но это невозможно по двум причинам. Во-первых, наш начальник Генштаба требовал от нас, как я уже говорил, принять активное участие в войне против Советской России, следуя требованиям Гитлера. Он был, как и Гитлер, заинтересованной стороной, поэтому была необходима «провокация». В ее отсутствие я твердо заявил Гитлеру, что не собираюсь объявлять войну России. Во-вторых, слабость русской авиации, особенно в те дни быстрого отступления русских, хорошо известна. Каждый самолет в распоряжении русских был ценен в то трудное для них время, когда они пытались остановить наступление противника. Зачем им было нужно направлять самолеты бомбить города государства, нейтралитет которого, несомненно, был на руку русским?

Таков был ход событий, которые служили фоном нашего решения о вступлении в войну против Советского Союза. Подробно рассказывая о них, я не преуменьшаю отвагу тех солдат, которые, веря в то, что защищают свое Отечество, отдали за него свои жизни в бою. Никто также не может с уверенностью утверждать, что Венгрия, даже если представить, что провокации не было, не последовала бы по тому же самому пути, что и Болгария, которая не объявляла войну Советскому Союзу. Ее выбор в итоге ничего ей не принес; Москва во время переговоров о перемирии в сентябре 1944 г. внезапно заявила, что Советский Союз находится в состоянии войны с Болгарией. Но нам необходимо знать факты, чтобы еще раз показать суть «союза», во имя которого Гитлер выдвигал нам все более тяжелые требования.

В своей книге Hungary: The Unwilling Satellite бывший американский посланник в Будапеште Д.М. Монтгомери, о котором я уже упоминал прежде, делает проницательный вывод, что в войнах, которые ведутся коалициями государств, любая воюющая нация может в одно и то же время находиться на «правой» и «неправой» стороне.

«Теперь, когда разоблачены советские империалистические планы, понятно всем, независимо от того, хотим мы признать это или нет, что, посылая свои войска против России, Венгрия сражалась на неправой стороне как союзник Гитлера, но на правой стороне как противник Советской России».