Жизнь для Венгрии. Адмирал Миклош Хорти. Мемуары. 1920—1944 - [70]

Приглашение принять участие в охоте, которое я получил от президента Мосцицкого, часто играет большую роль в политике, чем официальный государственный визит. Когда гость опытный охотник, атмосфера становится непринужденной, и даже политические вопросы могут обсуждаться в более легкой и свободной манере, чем в зале для конференций. Независимо от того, приносят ли такие встречи свои плоды или нет, внешнему миру можно продемонстрировать их неполитический характер, что зачастую дает известные преимущества. Поэтому у всех государств имеются такие свои места встреч, которые могут посетить премьер и другие ведущие политики. В Венгрии было много охотничьих угодий, хотя Трианонский договор лишил ее нескольких великолепных заповедников, таких как, например, Гёргень в Трансильвании.

Королевский дворец в Гёдёллё и право охоты на 60 тысячах акрах леса и полей были подарены его величеству императору Францу-Иосифу, когда он был коронован королем Венгрии в 1867 г.; сами земли остались в государственной собственности. Это место славилось изобилием дичи; здесь водились олени и лани, дикие кабаны, фазаны, вальдшнепы, бекасы и другая птица. Большой урон заказнику нанесли 1918–1919 гг., времена революции. Благородных оленей выкашивали пулеметами. Стаи животных спасались бегством, уходя на север в Карпаты. Это спасло их, и поголовье даже восстановилось. Таких прекрасных благородных оленей, которые вернулись позднее в Гёдёллё, прежде в этих местах не видели. Я помню свой охотничий трофей, который весил 24 фунта и 12 унций[57]. Охотники понимают, что это означает. Я мог бы написать целую книгу с рассказами о различных случаях на охоте в Гёдёллё, в которой часто принимали участие иностранные гости. Герцог Виндзорский, когда он был еще принцем Уэльским, застрелил вальдшнепа; итальянский король завалил вепря. Итальянский министр иностранных дел граф Чиано, приглашенный на охоту на кабанов, застрелил молодого оленя; уже было закрытие сезона, но он был доволен, и это все, чего мы хотели. Отменным стрелком был махараджа Патиала. Во время охоты на кабанов зимой он шел впереди меня по узкой тропе. Два великолепных кабана появились в густом кустарнике поблизости от него; и махараджа скинул меховую шапку и дважды выстрелил. Я подумал, что кабаны ушли. Пройдя сквозь заросли, мы увидели двух мертвых кабанов – выстрел был точным, и пули попали обоим в лопатку.

Другому индийскому гостю, махарадже Капурталы, мы обязаны возрождению традиций соколиной охоты. Он послал двух своих людей научить наших егерей охотиться с помощью соколов. И когда я предложил королю Италии поохотиться подобным способом, один из его соколов поймал двух фазанов и двух кроликов.

Едва ли можно назвать хоть одного из аккредитованных глав миссий в Венгрии, который не воспользовался приглашением побывать в Гёдёллё; даже тем, кто не был охотником, нравилось наблюдать за всем происходящим в этом охотничьем раю. Немецкий министр граф Вильчек столь сильно полюбил охоту в Венгрии, что даже арендовал на время охотничий участок. Когда он был послом в Испании, то обыкновенно каждый год приезжал из Мадрида в сезон гона оленей. Также и Франц фон Папен, с которым я часто встречался, когда он был послом в Вене, а затем в Анкаре, любил в молодости участвовать в конных прогулках вместе с моим младшим братом Енё в этих местах, и с тех пор они стали друзьями. Когда адмирал Канарис приезжал с официальным визитом в Будапешт, он всегда посещал меня. Однажды он приехал, когда я был в Гёдёллё. Я спросил его, хороший ли он стрелок. «Определенно да», – ответил Канарис, и я предложил отправиться на охоту на оленей под вечер, и он с восторгом согласился. Мы расположились в укрытии, откуда могли наблюдать за ожесточенной схваткой двух оленей, происходившей на открытой поляне, которая разделяла два стада ланей. Воздух вибрировал от трубного рева двух самцов-быков. Затем мы перебрались во второе укрытие и увидели еще не меньше трех стад, но ни одного матерого 14-летнего самца, которые там часто встречались, мы не обнаружили. Спускался вечер, и становилось темно. Наконец олень появился. Он был великолепен. Я быстро передал Канарису свое ружье. Он прицелился, затем опустил ружье, опять прицелился. И вновь отложил оружие в сторону и произнес: «Слишком темно. Ранить столь прекрасное создание, как и промахнуться, – все это было бы слишком тяжелым воспоминанием об этом чудесном дне».

Я должен завершить эту главу благодарностью его святейшеству папе Пию XII, который, будучи кардиналом и государственным секретарем Ватикана, посетил Евхаристический конгресс в Будапеште в качестве папского легата летом 1938 г. Его присутствие было большой честью для нас, которую мы оценили в полной мере. Кардинал даже изучил венгерский язык, добавив его к тем многим языкам, на которых он мог бегло говорить. Все, кто присутствовал на торжественной Понтификальной мессе, которую кардинал служил перед монументом Тысячелетия на площади Героев, и кто видел, как Святые Дары медленно проплывали по Дунаю на залитом светом пароходе, никогда не забудет той великой чести, оказанной Венгрии. Американский посланник Монтгомери писал в своем журнале, что он познакомился с поистине великим человеком. Со всей уверенностью можно было сказать, что не было в Будапеште католика или некатолика, который не разделил бы то же самое мнение после встречи с кардиналом Пачелли.