Жизнь для Венгрии. Адмирал Миклош Хорти. Мемуары. 1920—1944 - [69]

На торжественном обеде, на который был также приглашен дипломатический корпус, праздничные венгерские национальные костюмы составляли яркий контраст официальным, что наши королевские гости оценили в полной мере. Официальный прием на свежем воздухе на террасах дворца, который посетило около трех тысяч человек, также произвел впечатление на венценосных гостей. Ведь именно от дворца, прекрасной точки обзора, открывается великолепный вид на Будапешт, расположенный на противоположном берегу Дуная.

Подобно тому, как это было в Риме, был дан обед в посольстве. Итальянским послом в то время был Винчи, имевший удивительный дар рассказчика, слушать которого, особенно его застольные беседы, доставляло особое удовольствие.

Отъезд сиятельных гостей сопровождали те же церемонии, что и во время их приезда. Визит оставил у них настолько глубокое впечатление, что расставание оказалось очень печальным. Ее величество обратилась к моей жене по-французски: «Мне так грустно. Просто хочется плакать».

Эти рассказы о государственных визитах прекрасно иллюстрируют ту простую мысль, что участие в, казалось бы, необязательных светских мероприятиях является частью профессиональных обязанностей глав государств. Все эти визиты преследуют определенную политическую цель и требуют тщательной подготовки, большого такта и хотя бы капли везения, чтобы можно было добиться политического союза или способствовать его упрочению и избегать, насколько это удастся, могущих возникнуть угроз в постоянно меняющемся мире. История предлагает нам различные примеры союзов европейских стран и их последствий.

Дружба между Польшей и Венгрией, как я уже упоминал, уходит в глубину веков. Стефан Баторий, князь Трансильвании, был провозглашен польским королем (и воевал с Русским царством Ивана IV Грозного. – Ред.); и до того, как Габсбурги стали королями Венгрии, представители династии Ягеллонов правили нами. Польские добровольцы поспешили на помощь Кошуту, когда он вступил в борьбу с Габсбургами; Венгрия и Польша никогда не воевали друг с другом. Хотя в то время мы, венгры, не были соседями России – Карпатская Украина по Трианонскому договору вошла в состав Чехословакии, а затем была ею «добровольно» передана Советскому Союзу в 1944 г.[56], – все же положение Венгрии и Польши было во многом схоже. На протяжении ряда лет я вынашивал идею встретиться с маршалом Пилсудским, но его болезнь и смерть помешали моим планам. Возможность посетить Польшу представилась только в феврале 1938 г., когда я и мой старший сын Иштван получили приглашение президента Игнация Мосцицкого совместно поохотиться. В Кракове нас принял президент, а мэр города встретил нас хлебом и солью, и представители городских цехов участвовали в красочной процессии в замке. В тот же вечер в великолепных покоях перестроенного под современные нужды замка был дан торжественный обед, и президент в обращенной к нам речи сердечно приветствовал нас. Охота в Беловежской пуще, в самом большом лесном заказнике Европы, где водилась самая разнообразная дичь – олени, дикие кабаны, рыси и волки, – длилась три дня. Я подстрелил всего лишь несколько кабанов и рысь, но это объяснялось тем, что той зимой почти не было снега; такого никогда не бывало, как говорили старожилы. В дни охоты и позднее в Варшаве у меня была возможность вести личные беседы не только с президентом, но и с ведущими государственными деятелями страны, среди которых были маршал Рыдз-Смиглы, главнокомандующий польской армией, министр иностранных дел полковник Бек и генерал Соснковский. Все они понимали, что я симпатизирую Польше не только вследствие воспитания и семейных традиций, но и потому, что у наших стран общие интересы. Во время наших разговоров были затронуты важные вопросы, в том числе касавшиеся Польского коридора. Я подчеркнул, что, несмотря на тот факт, что создание коридора и отделение Данцига от Германии в 1919 г. создало постоянный источник напряженности между Польшей и Германским рейхом, необходимо более чем когда-либо, в условиях растущей мощи коммунистического Советского Союза, стремиться к договоренности с Германией. Они внимательно выслушали меня, но заявили, что Польша не может отказаться от возможности иметь выход к морю и устью Вислы, поскольку это была главная водная артерия страны.

«Разве Дунай не главная водная артерия Венгрии? – возразил я. – Однако мы не контролируем его устье». Я также обратил внимание на необходимость более тесного сотрудничества между Литвой и Польшей; это было бы наилучшим решением, так как у этих стран многовековые связи. Но это мое заявление не вызвало одобрения, и на мою реплику о стремительном росте военной мощи Германии ответа тоже не было. Возможно, это объяснялось тем, что поляки, как мне дали понять, верили в победу в случае войны с Германией. Мой визит завершился, и мы в заключение еще раз подтвердили нашу приверженность традиционной и искренней дружбе между нашими странами. Я вернулся домой с самыми приятными воспоминаниями о целой неделе различных мероприятий и встреч, но в то же время полный неясных нехороших предчувствий, потому что моя поездка в Польшу ясно обозначила опасности, уже вырисовывавшиеся на политическом горизонте.