Жизнь для Венгрии. Адмирал Миклош Хорти. Мемуары. 1920—1944 - [67]

Мне трудно описать проснувшиеся в моей душе чувства, когда я вновь увидел море, корабли и вымпелы, вьющиеся на ветру. В октябре того катастрофического 1918 г., когда флот по приказу императора Карла был передан мной югославам и наш славный, не знавший поражений стяг был спущен навсегда, я в отчаянии подумал, что в последний раз вижу море. Теперь я вновь стоял на капитанском мостике боевого корабля, и мой штандарт развевался на мачте. Но корабль был назван «Зара»[54] в честь столицы Далмации, находившейся уже в другой стране.

Маневры первой и второй эскадры, выход на полной скорости кораблей в кильватерной колонне из Гаэты восхитили меня. Корабли, офицеры и матросы оставляли по себе прекрасное впечатление. Во время завтрака в адмиральской каюте я произнес короткую речь на итальянском:

«Ваши королевское и императорское величества, ваше королевское высочество! Товарищи по флоту! С этими словами я снова вхожу в единственное и славное сообщество, которое объединяет всех моряков мира. Простые рыбаки и властные адмиралы – все они принадлежат к одной и той же семье; они понимают друг друга без слов, к какой бы нации они ни принадлежали.

Наша борьба со стихиями объединяет нас. Когда шторм мировой войны разразился над нашими головами и политики принудили нас стать врагами друг другу, наши действия никогда не диктовались ненавистью. Точность и дальнобойность наших орудий, мощь и скорость наших судов – вот что было решающим фактором в наших действиях. Наше военное противостояние не знало ожесточения. Мы сражались честно и по правилам. И сейчас, восемнадцать лет спустя, я снова созерцаю море, дышу морским воздухом, чувствую палубу под ногами. Вы понимаете, что это значит для меня…»

После завтрака мы сошли на берег и вернулись в Рим на специальном поезде; пейзаж, пролетавший за окном, напоминал тщательно ухоженный сад. На этот вечер его величество пригласил дипломатический корпус на второй званый обед.

Среди несомненных достижений Муссолини следует упомянуть Латеранские соглашения, которые покончили с конфликтом, продолжавшимся с 1870 г. между государством Италия и Святым Престолом. Венгрия вспоминает с гордостью об аббате Ашерике, который прибыл из нашей страны в Рим в 1000 г. и принял из рук папы Сильвестра II священную корону и апостолический крест, благодаря чему Венгрии не пришлось приносить феодальную присягу в качестве вассала ни германскому, ни византийскому императорам. С того самого времени, когда корона украсила чело первого венгерского короля, позднее канонизированного святого Стефана (Иштвана), Венгрия заняла место на восточной границе сообщества государств Запада. Эти мысли завладели мной, когда мы приветствовали Камергеров меча и мантии, происходивших из знатных семейств. Случилось так, что в первый раз представители его святейшества переступили порог Квиринальского дворца, который вплоть до 20 сентября 1870 г. был резиденцией пап. Швейцарская гвардия в средневековом одеянии построилась во внутреннем дворе Ватикана. После церемониала, каждое положение которого было тщательно прописано, мы начали подниматься в сопровождении гвардейцев по гигантским лестничным маршам, затем прошли через множество залов, украшенных полотнами известных во всем мире мастеров кисти. Нас встретил гофмейстер, который доложил о нас папе Пию XI. Его святейшество, сидя на троне, принял меня и мою жену и проявил живой интерес к взаимоотношениям Венгрии с иностранными государствами. Аудиенция продолжалась немногим более получаса, и даже для меня, некатолика, это было большим и памятным событием; и только была некая примесь горечи в нашей встрече – мы увидели перед собой тяжелобольного человека. Как того требовал ватиканский протокол, мы посетили государственного секретаря Ватикана кардинала Эудженио (Евгения) Пачелли, будущего папу Пия XII. Он присоединился к нам за завтраком, который дал Барца, венгерский посол в Ватикане.

Много мальтийских рыцарей было среди гостей князя Киджи, великого магистра Мальтийского ордена[55], с которым мы встречались во время его визита в Будапешт. Кроме императора Вильгельма II я был единственным протестантом, награжденным Большим крестом ордена.

После обеда, данного в резиденции барона Виллани, нашего посла в Квиринале, мы посетили праздничное представление в опере в компании их величеств, по поводу которого король, бывший явно не в восторге от него, сделал несколько остроумных критических замечаний. Наш разговор велся в дружеской, неофициальной манере.

После такого замечательного визита трудно было даже подумать об отъезде. Мы покидали Рим с самыми счастливыми воспоминаниями и с благодарностью в наших сердцах. Куда бы мы ни приезжали, с кем бы ни начинали разговор, мы повсюду чувствовали симпатию к нашей стране. Мы поняли, что такое мудрый монарх, а королева – добрая мать для своей страны. И сам Рим, едва ли не единственный город, каждый камень которого является свидетелем почти трехтысячелетней не прерывавшейся ни на миг истории, разыграл перед нами спектакль, который запечатлелся в нашей памяти.

Мы поехали из Рима в Вену. Австрийский президент Миклас был так любезен, что пригласил нас посетить его страну с официальным визитом. Я не был расположен снова увидеть Хофбург или Шёнбруннский дворец. Это были места, что пробуждали в моей памяти столько печальных воспоминаний, так что мое нежелание было вполне понятно. Однако не посетить Шёнбрунн было никак невозможно. Мы сразу же отправились в Императорский отель, и мой первый разговор с президентом и с канцлером Шушнигом состоялся после завтрака в министерстве иностранных дел на Бальхауплац. Мы были единодушны в том, что необходимо сохранить независимость Австрии, несмотря на недавно состоявшееся подписание, как его назвал Шушниг, «экономического аншлюса». Как сообщил мне австрийский канцлер Муссолини, который не касался этой темы в разговорах со мной, обещал Австрии свою полную поддержку в этом вопросе. Словам канцлера Шушнига я был готов поверить, но сомневался в том, что и этого обещания, и воли австрийского правительства будет достаточно, чтобы противостоять давлению национал-социалистской пропаганды и мощи Германии.