Жизнь для Венгрии. Адмирал Миклош Хорти. Мемуары. 1920—1944 - [60]

. Когда Малая Антанта вступила в союз с теми странами, которые были настроены враждебно по отношению к Венгрии (и только во вторую очередь Болгарии), моей главной заботой стало налаживание отношений с нашими южными соседями. В прошлом я близко сошелся с хорватами, прекрасными матросами и морскими офицерами, бегло говорил на их языке; мне открылась военная доблесть сербских офицеров во время войны; и все это заставило меня поверить, что искренний разговор солдата с солдатом сможет привести к взаимопониманию. Поэтому я намеревался воспользоваться представившейся возможностью – 400-летием битвы при Мохаче (в 1526 г.) – при подготовке своей речи, посвященной этому событию. Эта битва на полтора века вперед определила общую судьбу венгров, также и сербов, которые были под игом после битвы на Косовом поле (в 1389 г.) и принуждены были и дальше влачить это ярмо. 26 августа 1926 г. я напомнил о «вековой дружбе и доверии», которые связывали нас. Обращаясь к турецкому послу, который присутствовал на памятной церемонии, я сказал, что мы, венгры, хорошо помним уроки истории и что «враг в прошлом стал другом в настоящем». И я продолжил: «К сожалению, нас в этот момент разделяют с теми, с кем в прошлом мы защищали совместно южные границы этих земель, глубокие противоречия. Я надеюсь и верю, что это продлится недолго и мы вновь достигнем примирения».

Однако не Белград сделал практические выводы из этих слов, а Италия, которой было крайне нежелательно венгеро-югославское примирение в условиях, когда с противоположных берегов Адриатики раздавались и сталкивались лозунги «Mare nostro» и «Наше море». Несколько месяцев спустя после моей речи Бетлен был приглашен в Рим для подписания пакта о дружбе с Италией, что означало возобновление давних отношений и поддержку со стороны одной из держав-победительниц в противостоянии упорной антиревизионистской политике Малой Антанты и Франции. Последствия этого пакта, подписанного Муссолини и Бетленом 5 апреля 1927 г., вскоре дали о себе знать. Пять месяцев спустя Контрольная комиссия была ликвидирована.

В последующие годы граф Бетлен посетил с визитами Берлин, Париж, Лондон и Мадрид. После 1928 г., когда в Юго-Восточной Европе разразился тяжелый аграрный кризис, укрепились наши связи, особенно экономические, с Германией, единственной страной, открывшей свой внутренний рынок для наших пшеницы и кукурузы.

Еще одним свидетельством, что нам открывается путь к свободе, был тот факт, что Будапешт снова начали посещать известные иностранные государственные деятели. Так, в 1929 г. мы встречали Дино Гранди, министра иностранных дел Италии, и Августа (Аугуста) Залеского, министра иностранных дел Польши; в 1931 г. прибыл Исмет Инёню, премьер-министр Турции, вместе с турецким министром иностранных дел Рюштю Арасом. Мы благодарны лорду Ротермеру, который первым в Англии выступил в газетах в 1927 г. с требованием проявить справедливость в отношении Венгрии после того, как лорд Ньютон разоблачил в палате лордов все несправедливые последствия ратификации Трианонского мирного договора. Лорду Ньютону, Роберту Гоуэру и лорду Джорджу Сиденхэму были присвоены почетные звания докторов наук Будапештского университета в знак признания их заслуг перед нашей страной.

Выступление лорда Ротермера и его громкий призыв к справедливости по отношению к Венгрии прозвучали в момент национального отчаяния и встретили спонтанный ответ по всей стране. Сразу же после сообщения, что лорду Ротермеру будет послан благодарственный адрес, множество людей выразили желание поставить под ним свою подпись. В течение нескольких дней было собрано 1 200 000 подписей, и листы с ними составили 26 томов. Если бы дата отправки адреса не была оговорена, все жители страны поставили бы под ним свои имена.

Упоминание о праздновании десятилетия моего избрания на пост регента страны я включил в мемуары только для того, чтобы выразить свою благодарность моему другу и сотруднику графу Бетлену и венгерскому парламенту, который единодушно принял закон о присвоении мне нескольких почетных званий. Невозможно забыть длинную процессию, шедшую к дворцу в феврале 1930 г., и пение хора в 1800 человек, исполнявшего наш национальный гимн. Больше всего мне памятен этот день тем, что благодаря установлению мира в стране после десяти лет моего регентства я смог амнистировать ряд политических заключенных.

Пробыв десять трудных лет премьером, граф Бетлен попросил меня дать ему отставку. Я расстался с ним с величайшим сожалением. Его отставка дала повод для политических спекуляций; люди отказывались признавать тот простой факт, что это не было каким-то неожиданным событием. Ввиду аграрного кризиса и мировой экономической депрессии сам Бетлен решил, что созрело время для перемен в политическом руководстве страны.

24 августа 1931 г. я назначил премьер-министром графа Дьюлу Каройи (Карольи), бывшего главу оппозиционного правительства в Сегеде. Каройи сосредоточил свое внимание на принятии финансовых и экономических мер. В целях экономии он зашел настолько далеко, что запретил министрам пользование персональными автомобилями, и он сам подавал пример и ходил из дома на работу пешком. С самого начала мы договорились, что он будет исполнять свои обязанности только в течение переходного периода. Расхождения с правительственной партией, которые угрожали закончиться расколом, побудили графа Каройи подать в отставку 21 сентября 1932 г. Мы сохранили наши тесные отношения; на него всегда можно было положиться, и он продолжал оставаться одним из самых ценных советников.