Жизнь Давида - [42]

Саула. Хромец не стриг бороды и не мылся, с тех пор как царь покинул Иерусалим. «Почему ты, Мемфивосфей, не пошел со мною?» (II Цар. 19, 25) — спрашивает Давид, и Мемфивосфей отвечает, что раб Сива оклеветал и обманул его; впрочем, он пытался, несмотря на хромоту, отправиться вслед за своим благодетелем Давидом. С чувством презрения, а может быть, с мыслью о любившем его Ионафане или даже о Мелхоле, которую он лишил высокого статуса и над которой насмехался из-за ее брата, Давид отказывается рассудить Сиву и Мемфивосфея, так как один из них со всей очевидностью лжет. «Я сказал, — говорит он, — чтобы ты и Сива разделили [между собою] поля» (II Цар. 19, 29). Мемфивосфей тоже царский сын и может быть щедрым. «Пусть он возьмет даже все, — говорит он, — после того как господин мой царь, с миром возвратился в дом свой» (II Цар. 19, 30).

Эти милостивые распоряжения можно связать с криками Давида «Авессалом, Авессалом» — ведь это имя означает «отец мира». Несомненно, возможность даровать милость — одна из сторон восстановленной репутации Давида. Затем царь принимает еще одно решение, — возможно, оно связано с объединением царства, а может быть, это наказание за дерзость Иоаву, который отвлек его от горя по Авессалому; или, может быть, это наказание за то, что рука Иоава пустила три стрелы в сердце беспомощного Авессалома, — словом, Давид ставит во главе своего войска вместо Иоава Амессая.

Давиду приходится также бороться с остаточными проявлениями гражданской войны — последствиями мятежа Авессалома — между израильтянами и иудеями. И тут Давид демонстрирует, что, хотя он может быть милостив, как с Семеем, и надменным, как с Мемфивосфеем, он не утратил способности наказывать и даже убивать.

Некий «негодный человек» по имени Савей, сын Бихри, Вениаминитянин (как и Саул), затрубил в трубу и воскликнул: «Нет нам части в Давиде, и нет нам доли в сыне Иессеевом; все по шатрам своим, Израильтяне!» (II Цар. 20, 1) «Все по шатрам своим» — это древний племенной вид сопротивления; и израильтяне на некоторое время действительно уходят от Давида и следуют за неотесанным Савеем, тогда как жители Иудеи остаются верными Давиду. Но Давид одолевает и этот мятеж, посылая Иоава подавить его, когда Амессай медлит.

Иоав обращается с Амессаем так, как он много лет назад поступил с Авениром, за что еще до убийства Авессалома навлек на себя проклятия царя:

«Иоав был одет в воинское одеяние свое и препоясан мечом, который висел при бедре в ножнах и который легко выходил из них и входил. И сказал Иоав Амессаю: здоров ли ты, брат мой? И взял Иоав правою рукою Амессая за бороду, чтобы поцеловать его. Амессай же не остерегся меча, бывшего в руке Иоава; и тот поразил его им в живот, так что выпали внутренности его на землю, и не повторил ему [удара], и он умер. Иоав и Авесса, брат его, погнались за Савеем, сыном Бихри» (II Цар. 20, 8-10).

И вот царство снова едино, а голова негодного человека Савея, сына Бихри, сброшена со стены города, в котором его осадили Иоав и его брат Авесса.

Согласно изложению Луиса Гинзберга, перед тем как повеситься, Ахитофел, учитель Сократа, записал свою последнюю волю, которая содержала три правила: «1. Не пытайся что-то сделать любимцу судьбы. 2. Воздержись от восстания против дома Давида. 3. Если праздник Шавуот выпадет на солнечный день, можно сеять пшеницу». Последний, абсурдный, но сардонический, элемент в списке рекомендует придерживаться традиции и уважать старые правила верного распределения времени: время сева предшествует времени жатвы, что выражено в формуле «Зрелость во всем». Все три правила — уважение к судьбе, к дому Давида и к расчету времени — нарушил не имевший ни одного изъяна, обманутый и оплакиваемый Авессалом, а вслед за Авессаломом в пародийной манере — малозначительный Савей, сын Бихри.

«Сын мой Авессалом! сын мой, сын мой Авессалом! о, кто дал бы мне умереть вместо тебя!» Классический трагический герой движется от экзальтации к карающему самопознанию в поражении, происходящему из самой природы героя. Давид же движется от экзальтации к карающему самопознанию в вечном и заранее предопределенном триумфе — победоносность свойственна природе Давида и несет ему лишения.

X. Списки

Строительство Храма — идея Давида.

В конечном счете эту задачу решит его наследник Соломон, но сначала казалось, что Давид сам осуществит задуманный проект. Как только ковчег прибыл в Город Давида и царь со всей страстью отплясал в голове процессии, он заявил, что у Господа должен быть Свой дом. Эта идея возникла у Давида сразу после размолвки с Мелхолой по поводу плясок в обнаженном виде, после ссоры, полной взаимной ненависти, закончившейся пророчеством, что Мелхола будет бесплодна.

Мелхола осталась бесплодна, а Давид вознамерился строить. Он сказал пророку Нафану: «Вот, я живу в доме кедровом, а ковчег Божий находится под шатром» (II Цар. 7, 2).

На это Нафан ответил: «Все, что у тебя на сердце, иди, делай; ибо Господь с тобою» (II Цар. 7, 3).

Но той ночью Нафану было видение. Господь явился ему и решительно, хотя и не очень понятно, по какой причине, отложил строительство Храма на одно поколение и при этом дал Давиду великое обещание: