Живые и мертвые, или Племянник из шкафа - [2]

Мог ли Его Величество Георг Пятый, король Великобритании и Ирландии, более трёх десятилетий назад инициировавший формирование специализированных «бригад особого назначения», предположить, что опыт создания самого страшного ужаса Великой Войны, осуждённого как оружие массового поражения Международной конвенцией не далее чем двадцать три года назад и запрещённого к применению повсеместно и на все времена, что этот чудовищный опыт ещё при его жизни будет взят на вооружение (забавный каламбур) банковскими клерками и нотариальными конторами?! И не способствовал ли он этому сам, подвигнутый чувством вины?

Бедный Георг Пятый…

К полицейским у ворот верфи тем временем прибыло подкрепление. Применяя пожарные водомёты и прочные лёгкие сети, они частично разогнали, частично задержали дезорганизованных демонстрантов. Судя по тому, как быстро им это удалось, среди последних действительно не было настоящих ветеранов с опытом реальных боёв. Сплошные новоделы, как я и предполагал ранее. Окажись в этой толпе хотя бы полдюжины прошедших спецподготовку в бригаде «Z» — и я бы посочувствовал полицейским. Впрочем, вероятность подобного невелика — ветераны знают цену и жизни, и времени, а потому последний раз я видел их в подобной демонстрации у здания Конгресса восемь лет назад, когда как раз обсуждался в первом чтении закон об уравнивании в правах.

А буквально за несколько дней до этого знаменательного события к нам на борт явился довольно необычный посетитель… Впрочем, на самом деле та история началась намного ранее, с совершенно другого визита, за которым последовало одно из самых неоднозначных расследований моего знаменитого друга, так и оставшееся тогда неизвестным широкой публике из соображений политической корректности. Обнародование всех обстоятельств того крайне деликатного дела в те годы могло затронуть некоторых влиятельных особ, да и прочим принести больше вреда, чем пользы, так что с безмолвного согласования между мной и великим сыщиком я предпочёл обойти молчанием дело Наглого Племянника, заметки о котором навсегда запечатлелись в дагерротипе моей памяти. Сейчас времена изменились, опасения остались в далёком прошлом и раскрытие той старой тайны никому уже не способно доставить бед, но я и сам похоронил её так глубоко на задворках собственных воспоминаний, что никогда более, наверное, не вытащил бы на свет божий, если бы не разбудившие меня мертвецы. Судьба прибегает иногда к помощи странных посланцев.

Решено.

Мои сегодняшние утренние часы будут посвящены переносу на бумагу именно этой истории о попавшем в неловкую ситуацию высокопоставленном государственном деятеле и предосудительном поведении старшего сына его покойного брата. А так же о том, к каким величайшим межгосударственным и даже межпланетным последствиям привело раскрытие одной вроде бы совершенно никого не касающейся личной тайны. Но не стану забегать вперёд и поведаю обо всём по порядку.

* * *

Случилось всё это ещё до злополучного «Дела треножников», стоившего нам с Шерлоком Холмсом жилья, когда наш дом на старой доброй Бейкер-стрит был полностью уничтожен марсианским треножником под управлением профессора Мориарти. Со стороны профессора это было исключительно актом мести, так как к тому времени деликатное и затрагивающее королевские семьи двух планет дело уже было успешно разрешено моим гениальным другом. За что впоследствии ему высочайше пожаловали рыцарство и яхту-дирижабль «Королева Мария», ставшую нам новым домом и тут же переименованную в более привычный «Бейкер-стрит 221б», в честь чего борт её гондолы и украсила аутентичная и слегка оплавленная медная табличка аналогичного содержания. Надо сказать, Её Величество не сочла подобное проявлением неблагодарности и неуважения с нашей стороны к Её священной особе. Ибо приведшие к смене названия причины крылись как раз таки в глубочайшем нашем уважении к королеве Марии и совершеннейшей невозможности слышать, как склонный к военной простоте и грубому юмору капитан Коул докладывает с мостика, что-де наша королева опять спустила и задом чуть ли не по земле елозит, или что бока у неё одрябли и нуждаются в хорошеньком вздутии. При этом сам бравый служака вряд ли имел в виду что-либо непристойное, ибо о столь дерзостном проявлении неуважения к королевской особе со стороны капитана Её Воздушного флота было бы странно даже и помыслить. Но сами понимаете, как это выглядело со стороны. Нет уж! Пусть лучше будет Бейкер-стрит.

Но тогда до этого было далеко. Война только что кончилась, я был отпущен из армии с вежливой формулировкой «по состоянию здоровья» и чувствовал себя таким же разбитым, как и лондонская Кровля, хрустальные купола которой тут и там пятнали чёрные кляксы проломов и воронок. Атомная бомба, на которую так уповал кайзер, оказалась грязным, но чрезвычайно малоэффективным оружием, и лондонцы довольно быстро освоились с жизнью рядом с постоянно действующими вулканами, в которые подобная бомбардировка превратила часть Сити и район, ранее известный как Пекло, вот уж поистине получилась зловещее совпадение. Где-то там, в глубине, бесконечная энергия непрерывного ядерного распада продолжает проплавлять себе дорогу к центру Земли, чтобы когда-нибудь обязательно его достигнуть. Некоторая часть учёных опасается, что именно тогда и произойдёт пресловутый «всеобщий водородный взрыв», вовлекающий в реакцию непрерывного деления абсолютно все атомы водорода, содержащиеся в воде и прочих жидкостях, что непременно приведёт к гибели всего живого на планете, а, возможно, и к уничтожению её самой как небесного тела. Ведь все живые существа на девяносто процентов состоят из воды, не говоря уж о реках, морях и океанах, и страшно даже представить, что произойдёт, если вдруг всей этой воде вздумается взорваться в один далеко не прекрасный миг. Но большинство учёных категорически не согласно с настолько пессимистическим прогнозом и уверяет, что земное ядро способно растворить в себе энергию не только тех двух с небольшим десятков ядерных зарядов, что были применены во время Великой Войны всеми странами-участницами, но и на порядок большую. И при этом его собственная температура вряд ли повысится более чем на одну сотую градуса — слишком несопоставимы размеры. Простые же лондонцы не задумываются над этим и продолжают жить, как жили, старательно залатывая нанесённые войной раны или же используя их в мирной жизни по-новому.