Живы будем – не умрем. По страницам жизни уральской крестьянки - [66]

Соревнования проходили в Парке культуры и отдыха. Азбуку Морзе знал тогда всякий уважающий себя школьник и к тому же мог с помощью сигнальных флажков передать любой текст. Из-за ослабленного зрения мне не удалось принять все сигналы, которые передавались на большом расстоянии от меня, а потому и с его расшифровкой у нас возникли трудности. Все волновались. Это был последний этап соревнований. Подбежала взволнованная вожатая.

– Девочки, я узнала наш текст. Пишите: «Держите выше знамя» – и бегом с ним на финиш!

Загадку частичной потери зрения удалось выяснить спустя десятилетия. Оказалось, что в детстве из-за плохого питания, голода, отсутствия витаминов дети могут вообще ослепнуть.

После эстафеты нас ждал большой костер, такого я больше в жизни никогда не видела. Здесь, у костра, мы были все равны.

Самое большое восхищение и удивление произвел на меня зоопарк. Мы ходили долго, вертели головами в разные стороны, прислушивались к непривычным звукам и вот подошли к огромной клетке с названием «Павлин». Сначала никого не было видно, и вдруг на возвышении, неторопливо, важно вышагивая, словно выплыла разноцветная птица с короной на голове. Неожиданно птица начала поднимать свой длиннющий хвост и распускать его веером. Это было похоже на сказочное зрелище. Мы прильнули к сетке. Хвост ее украшен был как будто глазками, он переливался всеми цветами и играл в лучах заходящего солнца. Павлин, красуясь, неподвижно стоял на пригорке. Столь велико было наше очарование, что все онемели, замолчали и не отрывали от него глаз. Великий художник с самыми бурными фантазиями не мог бы придумать такую птицу.

Павлин все стоял неподвижно на взгорке, словно специально для нас демонстрировал свою неземную красоту, завораживал и, казалось, гипнотизировал. Потом, как бы нехотя, грациозно спустился к зрителям, повернулся и медленно поплыл к себе, плавно покачивая своим колдовским хвостом, и напоследок, прощально красуясь, повернул свою головку, увенчанную короной за свою райскую прелесть. Я впилась в него глазами и больше уже никого в зоопарке не хотела видеть. Как же долго я его вспоминала!

Потом нас повезли на трамвае по городу. Экскурсовод рассказывал, обращал внимание на огромные, как мне казалось, даже гигантские здания из серого камня, которые я видела впервые. Они давили на меня своим унылым видом, да и люди за окнами трамвая были неулыбчивые, напряженные и тоскливые.

«Пусть хоть как она расхваливает свой город, а мой Ленск все равно лучше».

Я недоумевала, как могут здесь жить люди, не видя красоты восходящего солнца, багровых закатов, извивов и изгибов реки? Как можно жить и не ступать голой ногой по теплой земле?

Не отрицая прелестей города, с годами все больше убеждаешься и ничуть не сожалеешь, что ты прикипел душой к малой родине, к своей деревне. Лидия Васильевна не ошиблась, я получила новые впечатления, знания и была благодарна, что мне выпал такой жребий.

Глава 25. Где большая вода – там большая беда

В 1957 году случилось у нас большое наводнение: Тура вышла из берегов. Помню, что весна пробудилась бурно, стремительно и начала жить полной, торопливой, непривычной для всех жизнью. Стало так тепло, что внезапно лед на реке затрещал раньше времени; река зашевелилась и пошла.

Мы, ребятня, сразу из школы, не заходя домой, бежали на берег реки. Ледоход был всегда для нас желанным. Мы ловили глазами причудливое движение льда, потом убегали домой, чтоб приодеться и снова возвратиться. Для нас главным было не упустить это зрелище, которое повторится только через год.

Если раньше ночами ударяли морозы и река замирала, превращалась в причудливую картину с торосами, с тоненьким хрустальным ледком у берега, который от нашей ребячьей беготни ломался, как стекло, то этой весной таяние льда и снега не сдерживалось более морозами, не происходило привычного выветривания, и лед стремительно таял.

Вода в реке поднималась день ото дня и, не без основания, заставляла тревожиться всех жителей села. Только и было разговору в деревне, что узнать друг у друга, как меняется уровень воды.

Уже перестали восторгаться полной рекой, нас охватило волнение от надвигающейся беды. Все делали неутешительные прогнозы:

– А ну как поплывем?

– Только-только на ноги вставать начали, а тут на тебе – другая напасть.

Эта напасть настигла нас, да так сокрушительно, как будто с вершины самих Уральских гор кто-то по команде спускал на нас ежеминутно огромные массы воды, и они неслись безжалостно, сметая все на своем пути. Мутная вода нашей Туры перешла через край, выплеснулась по лугам, разлилась по деревням и селам, затопила все низкие места, но не остановилась, а продолжала прибывать. Вода зашла в наше село.

Стало ясно, что надо срочно уводить весь скот на высокие места, спасать корм, имущество колхоза и свои пожитки. Колхозники срочно погнали стада на фермы других деревень, лежащих выше, повезли на телегах зерно, фураж. Как могли, спасали всякую утварь, поднимая и забрасывая разные орудия труда на крыши ферм, избушек, не считаясь со временем, а вечерами дома поднимали картошку из подполья, основную нашу кормилицу, и прятали ее где только можно. Все пришло в непривычное движение и суету.