Живой обелиск - [40]

— Наш председатель сказал, что завтра спозаранку начнет пахать Проценты. Но ты сиди дома! Куда тебе с твоей ногой? Обойдемся уж без тебя!

«Хоть вместе с Цугом, но мы должны затянуть песню плугаря», — вспомнил Габо слова Арчила. Он впился яростными глазами в гостя.

Цуг же как ни в чем не бывало рассуждал:

— Вот я и думаю… За что же Арчил тебя так избил? Ведь вы так близки, что на двоих одна рубаха велика. По всему аулу слух идет: Арчил чуть своего друга не убил. Неужели ты кровью должен его роду?

У Габо сжались кулаки. «Не сорваться бы мне в собственном доме!» Он в бешенстве рванул повязку, кровь хлынула из раны.

— Что ты натворил, безбожник? — Цуг прикрыл кровоточащую рану Габо ладонью. — Ты можешь погубить себя.

Лицо Цуга мутным пятном расплылось в глазах Габо.

— Ведь объявило же правительство, что колхоз — это добровольное дело! К слову, я готов пожертвовать всем ради колхоза, лишь бы народ насытился хлебом! Ты тоже был вначале сторонником колхоза. Отдал быка и коня… Это я к слову… Но прошло время, и ты хочешь забрать свой скот обратно! Это я к слову!..

— Нанион, Нанион! — позвал Габо жену.

Нанион появилась на пороге.

— Открой-ка дверь!

Жена испугалась, но не посмела перечить.

— Хватит тебе чесать язык, Цуг, убирайся вон! — зарычал Габо.

Гость побледнел, попятился к двери. Габо схватил треножник и швырнул ему в спину.

— Знай, я зубами загрызу колхоз, который построит Арчил с твоей помощью! — крикнул он вдогонку.

Цуг тотчас же пошел в колхозную контору. Там были Арчил и Иос. Он принялся жаловаться на Габо, сказал:

— Неужели тебя не удивляют его слова, председатель? Он хочет загрызть зубами колхоз!

Арчил мрачно взглянул на Цуга, промолчал. Тот продолжал жаловаться:

— Ведь я пришел проведать больного… Хорошо, говорю, что пуля попала тебе не в сердце, а он…

— Что он?

— А он швырнул в меня треножник!

Арчил и Иос расхохотались.

— Тут нечему смеяться, председатель, — рассердился Цуг, — не пришел бы я к тебе спозаранку, если б мне было все равно…

— Чувствую твою заботу. Пусть так позаботится о тебе аллах.

— Меня встревожила его угроза… Председатель покачал головой.

— От Габо ответа потребует аул. А ты… — Он с ног до головы смерил Цуга взглядом. — А ты не хуже меня умеешь пахать, и колхозу понадобится твоя помощь.

Слова Арчила потрясли Иоса. Он, сгорбившись, будто ему плюнули в лицо, пошел к выходу. А Цуг, торжествуя, сказал угодливо:

— Если колхозу нужна моя помощь, то я здесь, Арчил!

…На заре следующего дня Арчил постучал в двери Иоса.

— Вставай, Иос, пойдем!

— Куда?

— На Проценты. Будем пахать.

— Пусть пашет с тобой тот, кто, по твоим словам, нужен колхозу больше, чем я, — сурово сказал Иос.

Арчил схватил его за руку:

— Его очередь еще не настала!

— Оставь меня! Я не хочу с кулаками быть в одном колхозе!

— Иос, опомнись, пойдем! Только на один день!

— Хорошо, на один день согласен! Но только на один день!

— Винтовку спрячь под черкеской, — сказал Арчил.

Иос удивился:

— Ты что, на смертный бой зовешь или на пахоту?

— И на бой, и на пахоту.

Иос достал с чердака обрез и спрятал под черкеской.

Солнце еще не взошло, но упряжь была уже готова. Чипи в поле не вышел, остался в ауле. Раненый Габо — тоже. Не хватало и одного погонщика. Председатель держался за рукоятку плуга, Иос вел упряжку быков.

— Иос, спрячь голову за бычью спину. Если что — пуля Хангоева попадет в быка…

— А ты что, бессмертный? Ведь ты же не прячешься, — рассмеялся Иос.

Председатель смотрел на загоревшийся восток и улыбался.

Вдруг со стороны леса раздался выстрел, и коричневый бычок Габо, замычав, упал в борозду.

Арчил и Иос упали рядом с бычком.

— Нагни голову… — прошептал Арчил.

— А зачем мне голова, если эти бандиты убивают рабочий скот!

Зарядив винтовку, Иос отполз в сторону.

Выстрелы участились. Видно, их услышали в ауле. Появились Чипи, Теро, Уасо, прихрамывающий Габо.

С противоположной стороны глубокой балки послышался зычный голос уходящего Хангоева:

— Арчил! Не пахать тебе землю Процентов!

Только тут Габо увидел своего коричневого быка в борозде.

Он встретился взглядом с Арчилом. Оба разом отвернулись.

Дядя Иорам постукивает тонкой хворостинкой по голенищу сапога.

— Невозможно заглянуть в сердце человека. А может, так лучше? Ведь глядеть в иное сердце — все равно что в пустую могилу! Что я понимал тогда? Слишком много было сил у Габо, слишком большая отвага… Дай ему волю — он не знаю что натворил бы. Но почему Арчил пошел за помощью к Цугу? Этого не поняли ни Иос, ни Чипи, ни Габо… И еще… — Иорам ткнул пальцем в мою записную книжку. — Габо не знал о том, что Хангоев угнал колхозный скот по наущению Цуга. Я могу поклясться, что Габо ничего об этом не знал! Знал ли Арчил? Знал, но, выжидая, пока не трогал богача. Почему? — сам себя спрашивает дядя Иорам. — Наверное, потому, что Цуг был в маске. Убей его в этой маске, и не увидели бы истинного его лица колхозники. Хотя, что там говорить, пиши так: Проценты пашет Цуг… Не удивляйся, слушай дальше.

…В контору к Арчилу зашел Иос.

— Я готов идти на поле, председатель!

Арчил нахмурился.

— Ты хочешь, чтобы мы стали хорошей мишенью для абрека и чтобы все кричали: посмотрите, мол, какие мы храбрые!