Живой обелиск - [39]
Арчил прыгнул с обрыва и спрятался там, где узкое ущелье как бы разинуло пасть. Присмотрелся к росе — следов не было.
Еще не прошли!
Зарядив винтовку, лег ничком на мокрую землю. Припал к ней, прислушался.
Неужели проскочили? Почему же не видно следов?
Сверху упал камушек. Арчил вздрогнул. По тропинке, выступавшей над обрывом, как лестничные ступеньки, ехал всадник в меховой шапке, за ним тащился длинноногий козел. Они вели колхозный скот за собой — всадник и козел с развесистыми рогами. Арчил прицелился в человека.
«Как бы скот не испугался и не свалился с обрыва! Пусть пройдут этот проклятый выступ, а там посмотрим!» — решил он.
Абрек и козел-вожак миновали Арчила. Погонщиков еще не было видно. Арчил насторожился, и, когда показались погонщики, у него волосы на голове зашевелились. Один из них ехал на коне Габо! Арчил присмотрелся и узнал абрека Хангоева.
— Стойте, собаки! — крикнул Арчил и выстрелил.
Испугавшись выстрела, конь переднего всадника отпрянул в сторону, прижался к скале, а всадник, потерявший равновесие, успел схватить руками толстую кизиловую ветку и повис на ней.
«Ушел Хангоев! Ну и дрожит же у тебя рука, Арчил!»
Погонщики повернули обратно и спрятались за выступ скалы.
Арчил хотел еще раз прицелиться, но кто-то его опередил. Пуля, отскочившая от скалы, пронеслась со свистом мимо него.
Его тронули за плечо.
— Иос! — радостно вырвалось у Арчила.
— Нагнись, председатель! — прошептал Иос.
— Уйдут! С той стороны тропа свободная!
— Уже не свободная, председатель!
— А кто там засел?
— Габо!
Обрадованный Арчил притянул Иоса к себе.
— Тогда и вправду не уйдет абрек! Разве что с выступа в реку прыгнет.
Из-за выступа, как хохолок жаворонка, блеснула мохнатая шапка, надетая на штык. Арчил прицелился не в шапку, а в штык. Шапка полетела с обрыва.
Иос приподнялся.
— Арчил, оставайся здесь! Я лягу вот за тем камнем!
Тишина распалась от грохота камней, катившихся по склону, от выстрела и крика Арчила:
— Габо-о! Бей этих собак!
Из-за большого камня обозначился чей-то силуэт. Арчил высунул шапку, надетую на штык. Выстрела не последовало.
«Они отошли в сторону Габо, — догадался Арчил, — Их трое, а Дзуака поджидает их один».
Выстрелы доносились с той стороны обрыва. Перестук копыт и сухой треск хлыста эхом перекликались в ущелье. Под скалой заметались бешеные кони.
— Кора! Кора! — раздался голос Габо. На зов хозяина конь ответил тревожным ржанием и остановился, не желая подчиняться чужому седоку.
— Слезай с коня, Иба! — крикнул из укрытия Габо. Его голос донесся до Арчила.
— Покажись, Габоджан, неужели боишься? — отозвался абрек.
Лоб Арчила покрыла испарина. Сейчас Габо выйдет из своего укрытия, и тогда его подстрелят.
Выстрел рассек тишину, дробью рассыпался перестук конских копыт по камням. Габо, прихрамывая, кинулся назад, в укрытие. Абрек, хлестнув жеребца, ускакал.
— Кора! Кора! — звал Габо. Резко остановившись, Кора вихрем закружился на месте.
— Кора! Кора!
Конь сбросил седока. И тогда Хангоев одним прыжком оказался вторым на крупе лошади проскакавшего мимо товарища.
— Уйдут! Сейчас нужен твой зоркий глаз, Арчил! — сказал Иос, снова оказавшись рядом с ним.
— Иос, кажется, Габо ранен? Помоги ему…
Пуля попала Габо в ногу. Заматывая рану лоскутом, оторванным от рубахи, Габо спросил подоспевшего Арчила:
— Хангоев сбежал, но где колхозный скот?
— Остался в дубовой роще.
— Кора, иди сюда! — крикнул Габо стоявшему поодаль жеребцу. Он с трудом взобрался на коня и поехал в сторону дубовой рощи.
«Хочет забрать своего быка, — подумал Арчил. — За ним возьмут быков остальные. Ах, Иба! Чтоб у тебя рука отсохла! Пожалел пули для меня. Зачем я дожил до этого позора!»
Не успел Габо опомниться, как Арчил прыгнул на круп его коня. Кора заржал и встал на дыбы. Оба седока соскользнули на землю. Габо застонал, от боли в раненой ноге.
Иос смотрел на них с удивлением.
— Не бери своего быка из колхозного стада, Дзуака! — сказал прерывающимся голосом Арчил.
— Тогда его угонит Хангоев!
— Не угонит! Мы должны вспахать Проценты, Дзуака!
— С меня хватит, председатель! Затягивай свою песню с кем-нибудь другим, — сказал Габо.
— Да, да, Дзуака! Мы должны затянуть песню плугаря, пусть хоть вместе с Цугом…
Подошли Чипи, сторож Тома. Согнали разбредшийся скот, разыскали труп абрека. Рядом лежал короткий турецкий карабин.
Из прутьев связали носилки и, положив на них абрека, понесли его в сельсовет.
V
Цуг вошел в саклю Габо неожиданно. Нагноившаяся рана мешала Габо двигаться, но он все-таки приподнялся. Гостя он не поприветствовал, не сказал обычного «мир твоему приходу», глядел исподлобья.
— Кто же все-таки натравил абреков на колхозный скот? — начал Цуг горячо, чуть ли не с порога. — Хорошо, что вы с Иосом действовали так решительно, а то остались бы мы ни с чем.
«Чего он хочет, зачем пришел?» — терялся в догадках Габо.
— Ты еще легко отделался, Габо! Хорошо, что тебя ранило в ногу, а если б в сердце?
Габо поморщился: нашелся заботливый друг, ничего не скажешь!
— Все-таки слава создателю! Если бы я не разбудил вовремя Арчила и Иоса, этот кровопийца успел бы уйти за тридевять земель!
Габо сел на треножник.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.
Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.
В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.
«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».