Живой обелиск - [39]

Шрифт
Интервал

Арчил прыгнул с обрыва и спрятался там, где узкое ущелье как бы разинуло пасть. Присмотрелся к росе — следов не было.

Еще не прошли!

Зарядив винтовку, лег ничком на мокрую землю. Припал к ней, прислушался.

Неужели проскочили? Почему же не видно следов?

Сверху упал камушек. Арчил вздрогнул. По тропинке, выступавшей над обрывом, как лестничные ступеньки, ехал всадник в меховой шапке, за ним тащился длинноногий козел. Они вели колхозный скот за собой — всадник и козел с развесистыми рогами. Арчил прицелился в человека.

«Как бы скот не испугался и не свалился с обрыва! Пусть пройдут этот проклятый выступ, а там посмотрим!» — решил он.

Абрек и козел-вожак миновали Арчила. Погонщиков еще не было видно. Арчил насторожился, и, когда показались погонщики, у него волосы на голове зашевелились. Один из них ехал на коне Габо! Арчил присмотрелся и узнал абрека Хангоева.

— Стойте, собаки! — крикнул Арчил и выстрелил.

Испугавшись выстрела, конь переднего всадника отпрянул в сторону, прижался к скале, а всадник, потерявший равновесие, успел схватить руками толстую кизиловую ветку и повис на ней.

«Ушел Хангоев! Ну и дрожит же у тебя рука, Арчил!»

Погонщики повернули обратно и спрятались за выступ скалы.

Арчил хотел еще раз прицелиться, но кто-то его опередил. Пуля, отскочившая от скалы, пронеслась со свистом мимо него.

Его тронули за плечо.

— Иос! — радостно вырвалось у Арчила.

— Нагнись, председатель! — прошептал Иос.

— Уйдут! С той стороны тропа свободная!

— Уже не свободная, председатель!

— А кто там засел?

— Габо!

Обрадованный Арчил притянул Иоса к себе.

— Тогда и вправду не уйдет абрек! Разве что с выступа в реку прыгнет.

Из-за выступа, как хохолок жаворонка, блеснула мохнатая шапка, надетая на штык. Арчил прицелился не в шапку, а в штык. Шапка полетела с обрыва.

Иос приподнялся.

— Арчил, оставайся здесь! Я лягу вот за тем камнем!

Тишина распалась от грохота камней, катившихся по склону, от выстрела и крика Арчила:

— Габо-о! Бей этих собак!

Из-за большого камня обозначился чей-то силуэт. Арчил высунул шапку, надетую на штык. Выстрела не последовало.

«Они отошли в сторону Габо, — догадался Арчил, — Их трое, а Дзуака поджидает их один».

Выстрелы доносились с той стороны обрыва. Перестук копыт и сухой треск хлыста эхом перекликались в ущелье. Под скалой заметались бешеные кони.

— Кора! Кора! — раздался голос Габо. На зов хозяина конь ответил тревожным ржанием и остановился, не желая подчиняться чужому седоку.

— Слезай с коня, Иба! — крикнул из укрытия Габо. Его голос донесся до Арчила.

— Покажись, Габоджан, неужели боишься? — отозвался абрек.

Лоб Арчила покрыла испарина. Сейчас Габо выйдет из своего укрытия, и тогда его подстрелят.

Выстрел рассек тишину, дробью рассыпался перестук конских копыт по камням. Габо, прихрамывая, кинулся назад, в укрытие. Абрек, хлестнув жеребца, ускакал.

— Кора! Кора! — звал Габо. Резко остановившись, Кора вихрем закружился на месте.

— Кора! Кора!

Конь сбросил седока. И тогда Хангоев одним прыжком оказался вторым на крупе лошади проскакавшего мимо товарища.

— Уйдут! Сейчас нужен твой зоркий глаз, Арчил! — сказал Иос, снова оказавшись рядом с ним.

— Иос, кажется, Габо ранен? Помоги ему…

Пуля попала Габо в ногу. Заматывая рану лоскутом, оторванным от рубахи, Габо спросил подоспевшего Арчила:

— Хангоев сбежал, но где колхозный скот?

— Остался в дубовой роще.

— Кора, иди сюда! — крикнул Габо стоявшему поодаль жеребцу. Он с трудом взобрался на коня и поехал в сторону дубовой рощи.

«Хочет забрать своего быка, — подумал Арчил. — За ним возьмут быков остальные. Ах, Иба! Чтоб у тебя рука отсохла! Пожалел пули для меня. Зачем я дожил до этого позора!»

Не успел Габо опомниться, как Арчил прыгнул на круп его коня. Кора заржал и встал на дыбы. Оба седока соскользнули на землю. Габо застонал, от боли в раненой ноге.

Иос смотрел на них с удивлением.

— Не бери своего быка из колхозного стада, Дзуака! — сказал прерывающимся голосом Арчил.

— Тогда его угонит Хангоев!

— Не угонит! Мы должны вспахать Проценты, Дзуака!

— С меня хватит, председатель! Затягивай свою песню с кем-нибудь другим, — сказал Габо.

— Да, да, Дзуака! Мы должны затянуть песню плугаря, пусть хоть вместе с Цугом…

Подошли Чипи, сторож Тома. Согнали разбредшийся скот, разыскали труп абрека. Рядом лежал короткий турецкий карабин.

Из прутьев связали носилки и, положив на них абрека, понесли его в сельсовет.

V

Цуг вошел в саклю Габо неожиданно. Нагноившаяся рана мешала Габо двигаться, но он все-таки приподнялся. Гостя он не поприветствовал, не сказал обычного «мир твоему приходу», глядел исподлобья.

— Кто же все-таки натравил абреков на колхозный скот? — начал Цуг горячо, чуть ли не с порога. — Хорошо, что вы с Иосом действовали так решительно, а то остались бы мы ни с чем.

«Чего он хочет, зачем пришел?» — терялся в догадках Габо.

— Ты еще легко отделался, Габо! Хорошо, что тебя ранило в ногу, а если б в сердце?

Габо поморщился: нашелся заботливый друг, ничего не скажешь!

— Все-таки слава создателю! Если бы я не разбудил вовремя Арчила и Иоса, этот кровопийца успел бы уйти за тридевять земель!

Габо сел на треножник.


Рекомендуем почитать
«С любимыми не расставайтесь»

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Звездный цвет: Повести, рассказы и публицистика

В сборник вошли лучшие произведения Б. Лавренева — рассказы и публицистика. Острый сюжет, самобытные героические характеры, рожденные революционной эпохой, предельная искренность и чистота отличают творчество замечательного советского писателя. Книга снабжена предисловием известного критика Е. Д. Суркова.


Год жизни. Дороги, которые мы выбираем. Свет далекой звезды

Пафос современности, воспроизведение творческого духа эпохи, острая постановка морально-этических проблем — таковы отличительные черты произведений Александра Чаковского — повести «Год жизни» и романа «Дороги, которые мы выбираем».Автор рассказывает о советских людях, мобилизующих все силы для выполнения исторических решений XX и XXI съездов КПСС.Главный герой произведений — молодой инженер-туннельщик Андрей Арефьев — располагает к себе читателя своей твердостью, принципиальностью, критическим, подчас придирчивым отношением к своим поступкам.


Тайна Сорни-най

В книгу лауреата Государственной премии РСФСР им. М. Горького Ю. Шесталова пошли широко известные повести «Когда качало меня солнце», «Сначала была сказка», «Тайна Сорни-най».Художнический почерк писателя своеобразен: проза то переходит в стихи, то переливается в сказку, легенду; древнее сказание соседствует с публицистически страстным монологом. С присущим ему лиризмом, философским восприятием мира рассказывает автор о своем древнем народе, его духовной красоте. В произведениях Ю. Шесталова народность чувствований и взглядов удачно сочетается с самой горячей современностью.


Один из рассказов про Кожахметова

«Старый Кенжеке держался как глава большого рода, созвавший на пир сотни людей. И не дымный зал гостиницы «Москва» был перед ним, а просторная долина, заполненная всадниками на быстрых скакунах, девушками в длинных, до пят, розовых платьях, женщинами в белоснежных головных уборах…».


Российские фантасмагории

Русская советская проза 20-30-х годов.Москва: Автор, 1992 г.