Живая защита - [77]

— Щучку-у-у! — закричал Дедюх стоявшему впереди осмотрщику. Тот нагнулся, поднял ключ и точно вложил в руку, протянутую от пробегавшей цистерны.

Дедюх по лесенке полез вверх. Ветер трепал мохнатые уши серой шапки. «Почему я не догадался? Почему не полез?» — напряженно пробегали Гришкины мысли. Дедюх откинул крышку люка. Сейчас он подтянет стопорный винт и бензин перестанет хлестать из цистерны. «Чего же я стою! Остановить поезд!» Гришка выждал последнюю цистерну, кинулся к тормозной площадке. Его рвануло, ударило боком о стойку. Выдержал, забрался. Посреди дощатой стены со стороны цистерны на верху выведенной из-под пола трубы вызывающе торчала рукоятка стоп-крана и болтался на ниточке свинцовый кружок пломбы.

Гришка придавил рукоятку вниз, под полом резко зашипело. Искры от тормозных колодок забросили к Гришке вонь чугунной гари. Цистерна будто осела, зацепилась за что-то на земле и потянула назад весь поезд. Тотчас от паровоза донесся мгновенно вспыхнувший гул, будто кто-то необычайно большой и сильный в одно касание открыл зев гигантской топки. Гришка взглянул и… оцепенел. Впереди огненным факелом катилась ослепительно яркая цистерна. Черными, ползущими к небу крыльями над ней взметались клубы густого облака.

Поезд остановился. Гришка побежал к горящей цистерне. На соседнем пути несколько человек забрасывали снегом что-то дымящееся, темное. «Дедюх!» — болью пронзила догадка. Конечно, Дедюх. Во впадине между шпалами валялась серая мохнатая шапка. Он лежал на спине, лицо было красным, опаленным. Черное сукно пиджака парило, сквозь выгоревшие полы вспухла рыжая вата.

— Хватит… К черту… — кашлял и хрипел Дедюх.

«Живой!» — обрадовался Гришка. Здесь управились без него. На междупутье было горячо. Пока пламя не перекинулось, надо расцепить состав. Но как? Факел на колесах на подпустит.

К поезду со всех сторон парка сбегались люди. На месте пожара оказался Топырев. Он лишь на секунду остановился, чтобы разобраться в обстановке. И опять побежал, на ходу расстегивая полушубок, чтобы легче подныривать под вагоны.

Кирпичная вышка маневрового диспетчера высокая, с трехэтажный дом. Топырев вбежал по лестнице одним духом и, толкнув дверь, закричал:

— Маневровые паровозы гони сюда! Расцепим! Надо оттянуть!

Маневровый диспетчер захлопывал форточки. Но черный дым лез в невидимые щели, дышать стало нечем.

— Сейчас!..

Он надавил на кнопку, поднял со стола микрофон. И тотчас по всему парку загремели слова:

— Машинист маневрового паровоза Куркин! Заезжайте на двенадцатый, заберите хвост горящего поезда! Повторяю…

На соседних путях стояли наливные составы. Их тоже надо уводить от горящей цистерны. С минуты на минуту можно ждать взрыва. И если цистерна взлетит, сколько новых очагов может вспыхнуть?

— Прикажи машинисту паровоза, что под поездом! Оттаскивай!..

— Сейчас… — Сухощавый, с бледными ввалившимися щеками пожилой диспетчер снова надавил на кнопку: — Машинист паровоза Щербатых! После расцепки состава выезжайте с вагонами…

В сердцах он швырнул микрофон на стол:

— Не работает!

Повернулся к темному задымленному окну. Сквозь густое облако светилась длинная свеча: загорелся столб воздушной линии связи. Теперь по всему парку громкоговорители вышли из строя.

— Видел? — ткнул диспетчер на окно. — Беги на место! Пожарный поезд уже вызвал! Остальное буду по телефону!

Когда Топырев вернулся, всего через один путь от злосчастного состава занялась огнем одиночная цистерна с мазутом. По другую сторону от нее воспламенились буксы у наливного состава. Будто кто-то пробежал с факелом и рассовал по сердцевинам колес дымящиеся пакли. К счастью, недалеко уже стояла красная автодрезина и пожарные раскатывали брезентовые рукава.

Три водяных ствола ударили по бензиновой цистерне. Пламя не погасло. Попробовали пеной. Безрезультатно. И опять направили три сильных водяных струи. Если б удалось охладить цистерну! Хотя бы из-за этого стоит держать ее под водяным прицелом. Четвертый ствол поливал дымившие буксы, пятый — мазутную цистерну. Ее окружил людской муравейник. Нелегко было стронуть с места. Но вот она будто уклонилась от людских плеч, рук, отодвинулась, потом еще отодвинулась, дымя мокрыми распаренными боками, поехала-поехала, и рядом с ней побежали, подталкивая, молчаливо сосредоточенные люди.

В хвост горящего поезда заехал паровоз. Звякнула автосцепка. Можно оттаскивать. Но состав был еще единой, прочной цепью. Несколько секунд длилось замешательство. Все ждали команды. А ее не было — Топырев еще не решил, как отцепиться от горящей цистерны. Работать с ней сейчас означало идти на риск, — человек погибнет в бушующем огне. Отцеплять вместе с соседней цистерной значило отдать огню обе.

В мгновения замешательства Гришка подставил себя под водяную струю. Мокрый, он медленно полез к автосцепке. Даже слишком медленно! Сквозь дым и ревущее пламя у самых оголившихся от снега шпал были видны лишь его ноги. И упал. На выручку, прилипая к земле, пополз Топырев. Он увидел, как Гришка вертел головой. Задыхался. Не знал, куда двигаться. Ему на спину падали с цистерны большие капли, облепленные курчавым огнем. Увидел Топырева, протянул руку. Так, рука в руке, они и выползли на междупутье. Их встретил водяной поток. Не понять, то ли одежда исходила дымом, то ли начала парить.