Живая защита - [75]
— Ура-а-а! — закричал Ванек.
Все дружно засмеялись. Словно в ответ сквозь стену из квартиры Тузенкова тоже донесся смех: там рассказывали анекдоты.
Гришка завернул ворону в газету и хотел выбросить в форточку.
— Она умрет, — жалобно пропищала Галка.
Тогда он отломил кусок привезенного пирога. Ворона покосилась на подношение, с силой долбанула клювом.
— Выживет, — заверил Гришка и понес ее во двор. Ванек набросил на плечи пиджак, заспешил следом.
— Не будем мешать, — сказала Лена. — Там беспорядок… Надо убрать.
— Вы приходите. Вот разберемся мало-мало, и приходите. Соседи все-таки, жить рядышком, знаться надо, — напутствовала Прасковья Филипповна.
Лена и Павел уже вышли из квартиры, а она все еще говорила:
— Хорошие люди, что солнышко красное. Им всегда рады. Надо по-хорошему, по-соседски…
Они закрыли дверь и остались одни в пустой необжитой квартире. Странное чувство охватило обоих. Остановились в узком коридорчике на развилке хода на кухню и в комнату. Не начинается ли новая пора в их судьбе? Эта мысль одновременно возникла и у Павла и у Лены. Раньше так почему-то не думалось. А если приходили мысли, то они были не такими ясными и ощутимыми.
— Ты заругаешь меня…
Он улыбнулся, понимал, что это будет обычный детский лепет. Какой она все-таки ребенок! Из-за пустяка может волноваться целый день.
— Я не то чтобы не верила тебе… Верила. Но было так тяжело в тот вечер, у больницы…
— Глупости! Мало ли что люди наговорят!
— Ты рассуждаешь просто… Мне было как в глухой степи. Ни одной дорожки. И сразу узнаешь, правильно ли выбрала дорогу. А я все-таки пошла…
Павел уловил что-то важное, не стал перебивать.
— Так я никогда не пьянела. Голова разбухла. Так хорошо с тобой… Я все время нахожу, что я старше тебя. Сама поражаюсь. Как только подумаю о тебе, то сразу понимаю, чего хочешь, что делаешь, о чем думаешь. Честное слово! Сама поражаюсь… Так боюсь обмана, как ничего другого в жизни. Откуда это во мне? Ты внушил? Нет, не успел. Папа? Ему не до моих мыслей. Мама? Бедная мама… Коллектив? Но ему не до моих частностей. Паша, я ничего не знаю. Ни-чего… Мы одни. Кругом никого. Почему хорошо с тобой? Почему ты загородил весь мир? Не знаешь? Я ничего не понимаю… Мы просто глупцы. Я ничего, оказывается, не знаю.
— Какая ж ты… молодец!
— Вот и сказал. Молчун, упрямец.
— Давай одни… выпьем. За наше счастье.
— Боже! Почему раньше тебя не догадалась. Только понемножечку. А счастье, чтобы огромное-огромное…
После самого значительного тоста Лена принесла из кухни туго набитую хозяйственную сумку. Она смеялась неизвестно чему.
— Боялась признаться… А сейчас — ни капельки! Ты не знаешь, какая храбрость во мне. Вот — на новоселье. От меня. Можешь не разворачивать: на окна. Холостяки об этом не заботятся, за них приходится думать. А вот — гостинцы от матери с отцом.
Она положила широкий кусок сала с двумя прослойками мяса — только такое любил Павел. Большой круглый пирог, низ румяного пирога — точная копия семейной сковороды, верх испещрен узорами; по краям зазубрины, в середине кругленькое отверстие с начинкой из перемолотых сухих груш и яблочного повидла. Белые, самые крупные, отборные яйца. Каждое завернуто в чистенькую тряпочку, чтобы не поколоть в пути и не поморозить. В мешочке из прозрачной пленки моченые яблоки. И, наконец, письмо.
«…Дорогой Павлик! Живы мы, здоровы. Кланяются тебе все наши соседи. Они все спрашивают, кто это к вам приехал. А мы и говорим, а хоть бы и невестка. Ежель что, ты не робей нас, а пиши как что есть. По важным делам, говорит, в больницу надо было. Абы кого, знамо дело, не пошлют. Немножко уж, то есть маловато, побыла, хорошо присмотреться не успели. А все одно молодец ты, что велел ей к нам. Теперь хоть знаем, с кем ходишь. Все спокойней. А то нынешняя молодежь, смотреть — всю душу воротит. А еще, Павлик, телку думаем продать. Ну зачем нам две коровы. Корму тьма сколько надо. И поросенка пудиков до восьми доведем — и хватит. Больше заводить не будем. Нынче это ни к чему. Деньги в колхозе зарабатываем, а мясо купим…»
Отцовские слова взбудоражили душу. Не так давно приехал он в Кузнищи, а казалось, что Петровское отгорожено длинными годами.
Павел выругал себя за то, что редко писал домой, и только потом его поразила четкая мысль: из-за фотокарточки ездила! Едва поднял глаза на Лену, она уже ответила:
— Говорила, ругать будешь… Такая храбрая…
— Неужели не поверила?
— Да ты что! Не могла я больше… Ну, не могла! А так… сама поставила вещи на свои места. Знаешь, я пойду к твоему землячку! Я смелая…
— Иди, — неуверенно согласился Павел. Не пойдет, лишь храбрится. Зачем это ей?
К его удивлению, она выскочила на площадку и надавила на кнопку звонка соседней двери. Не сняла палец до той минуты, пока не вышел хозяин. Он был без пиджака, в рубашке из белого нейлона с расстегнутым воротником, распаренный, довольный.
— О-о-о… Заходите!
Лена вошла. За длинным столом подвыпившие мужчины. С загадочной понятливостью переглянулись.
— Я была в Петровском! Как вам не стыдно!.. — возбужденно выпалила в глаза Тузенкову.
Неожиданно захотелось плакать, навернулись слезы. Она с ужасом подумала, что от обиды может разрыдаться, и бросилась обратно.
1942 год… Фашистская авиация днем и ночью бомбит крупную железнодорожную станцию Раздельную, важный стратегический узел. За жизнь этой станции и борются герои романа Виктора Попова «Один выстрел во время войны». В тяжелейших условиях восстанавливают они пути, строят мост, чтобы дать возможность нашим воинским эшелонам идти на запад…
Издательство Круг — артель писателей, организовавшаяся в Москве в 1922. В артели принимали участие почти исключительно «попутчики»: Всеволод Иванов, Л. Сейфуллина, Б. Пастернак, А. Аросев и др., а также (по меркам тех лет) явно буржуазные писатели: Е. Замятин, Б. Пильняк, И. Эренбург. Артелью было организовано издательство с одноименным названием, занявшееся выпуском литературно-художественной русской и переводной литературы.
Основу новой книги известного прозаика, лауреата Государственной премии РСФСР имени М. Горького Анатолия Ткаченко составил роман «Воитель», повествующий о человеке редкого характера, сельском подвижнике. Действие романа происходит на Дальнем Востоке, в одном из амурских сел. Главный врач сельской больницы Яропольцев избирается председателем сельсовета и начинает борьбу с директором-рыбозавода за сокращение вылова лососевых, запасы которых сильно подорваны завышенными планами. Немало неприятностей пришлось пережить Яропольцеву, вплоть до «организованного» исключения из партии.
В сатирическом романе автор высмеивает невежество, семейственность, штурмовщину и карьеризм. В образе незадачливого руководителя комбината бытовых услуг, а затем промкомбината — незаменимого директора Ибрахана и его компании — обличается очковтирательство, показуха и другие отрицательные явления. По оценке большого советского сатирика Леонида Ленча, «роман этот привлекателен своим национальным колоритом, свежестью юмористических красок, великолепием комического сюжета».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Многие читатели знают Ивана Васильевича Вострышева как журналиста и литературоведа, автора брошюр и статей, пропагандирующих художественную литературу. Родился он в 1904 году в селе Большое Болдино, Горьковской области, в бедной крестьянской семье. В 1925 году вступил в члены КПСС. Более 15 лет работал в редакциях газет и журналов. В годы Великой Отечественной войны был на фронте. В 1949 г. окончил Академию общественных наук, затем работал научным сотрудником Института мировой литературы. Книга И. В. Вострышева «Зимой в Подлипках» посвящена колхозной жизни, судьбам людей современной деревни.