Живая защита - [114]

Любой рикошет Дементьев готов принять. Такое попадание его, полного энергии, из седла не вышибет. Значит, готовься, уважаемый Тузенков, да и, прямо говоря, не жаль тебя…

Коротко тренькнул телефон. Телефонистки — народ ушлый. Зачем длинным вызовом злить начальника дороги? Тренькнула — и жди. Если свободен — отзовется, если занят, то разбей аппарат упрямым звонком, а все одно трубку не подымет.

Осипов твердил управленцам — по пустякам не вызывать. И все-таки вызывают. По осторожному звонку догадался: так может включаться только опытная телефонистка междугородных переговоров, а не автоматическая станция. Кому потребовался? Министерству? Обкому?

— Да-а-а… — ответил Осипов.

По грубому голосу, будто сжимали ржавое железо, узнал начальника грузовой службы Кубякова. Известие было щекотливое, неприятное. Кончается июнь. С его последними днями уходит срок завершения планов месячного, квартального, полугодового. По всем показателям у дороги план, можно сказать, в кармане. Если бы еще справиться с погрузкой угля…

Болезнь старая. Со скрипом влезает измеритель в отчетные формы. Кубяков ждет разрешения начальника дороги. Иначе — труба.

Сегодня Южное отделение погрузило пятьсот тысяч тонн. Все вагоны доставила на другую станцию. Здесь их должны разгрузить, на обогатительной фабрике отбить ненужные примеси, уголь снова погрузить и только потом направить потребителям. Сколько времени уйдет на выгрузку да новую погрузку… Нельзя ли без этого? Вагоны постоят немного да и поедут куда нужно. Главное, поедут с той станции, где обычно уголь принаряжают, дают ему приличное качество. Три дня такой работы и можно быть спокойным за круглую стопроцентную цифру.

Кубяков ждет. В подходящее время за такой вопрос так взгрел бы его! Но сейчас… На дороге допущено крушение. Дело такое, что в бумажном вихре не спрячешь… За одно это на коллегии министерства трудно будет отчитаться. А если еще прибавить срыв плана погрузки важнейшего показателя — угля… Кубяков ждет. Он понимает, какой будет спрос с начальника дороги еще и за уголь.

Дементьев тоже понимает. По коротким вопросам Осипова, по количеству вагонов и объему груза. Уголь. И план. Ему понятна озабоченность, что захватила сейчас начальника дороги. И уже не стареющим львом, а могучей силой, способной осчастливить коллектив дороги, представлялся Осипов. Скажет «да» — и важнейший измеритель будет в отчете смирным. Глядишь, переходящее знамя дадут. Нет, не дадут. Крушение уже лишило дорогу знамени. Но многое остается. Например, деньги. Тогда все народонаселение дороги изволь получить благодарность за отличную работу и премию…

— Хватит. Нельзя! — твердо, но по-чужому сдавленно ответил Осипов.

И враз перед Дементьевым сменился человек. Вместо могущественного великана Дементьев увидел опущенные плечи усталого человека, угадал его желание дождаться темноты, закрыться ею, передохнуть, набраться сил. Неужели этот усталый человек сомнет его — Дементьева, как сейчас лишил премии тысячи людей?

Осипов положил трубку. Он еще был на погрузке угля. Представлял, как его «нельзя» передается из управления дороги на Южное отделение, оттуда — на станцию, от дежурного по станции — машинисту, составителю, сигналисту, чтобы тот поднял красный флажок остановки задуманного дела.

— Ну, что будем делать? — уже с угрожающим напором обратился Осипов к Дементьеву.

В голосе не было прежней размочаленности. Это бросило Дементьева в дрожь. «Переходит в атаку! Надо принять противоядие, загородиться щитом. Такова судьба…»

— Я предлагаю, товарищ начальник дорога, снять Тузенкова. Он допустил крушение, как руководитель работы. Он не обучил людей правилам безопасности, а вывел на линию. Не чувствует он ответственности настоящего командира. Надо поставить вопрос перед следственными органами. Не попадет ли он под статью…

У Тузенкова задергалось под глазом. Уж чего-чего, а такого, да еще от самого Дементьева… Может быть, он хитрит, придумал замысловатый ход во имя спасения обоих? Не может, не должен сам Дементьев, на которого молился…

— Это недоразумение, что он оказался на посту начальника дистанции живой защиты…

— У меня диплом! — неожиданно для самого себя крикнул Тузенков.

— Кроме диплома надо еще кое-что иметь. — Дементьев многозначительно прикоснулся указательным пальцем к собственному лбу.

Стало страшно. Тузенков чувствовал, как под ногами расползалась когда-то твердая земля. Как жить, коль даже таким, как Дементьев, нельзя верить.

— Что ж, давайте решим с Тузенковым.

Осипов даже не взглянул, не потер лысину, — такой незначительной была для него эта личность.

На полных бледных щеках Тузенкова пролегли красные широкие полосы. Глаза, недобро заблестевшие, мгновенно остановились на Дементьеве.

— Решение такое: я отстраняю Тузенкова от работы… Без права когда-либо возвращаться на транспорт. Все! Вы свободны…

Если бы раньше знал, что впереди! Если бы можно было вернуться хотя бы на должность начальника участка!.. Тузенков долго сидел в привокзальном скверике. Зашел в закусочную, выпил стакан белой. Не подействовало. Голова по-прежнему гудела от нервного напряжения.