Жить будем потом - [21]
Серж долго болел, «коллеги» по бизнесу помогли, спустили на него всех собак. Ребята из секретной конторы очень интересовались связями нашей мафии с зарубежной, в этой горячей и опасной цепочке нашли крайнего, по обе стороны фронта закрывались большие проблемы. Внезапно, хотя такие варианты предполагались, подготовил пути отхода, новые документы, но круг для него замкнулся, не рассчитал свои силы и подвязки, загнали за красные флажки. За границу не успел, в аэропорту его уже дожидались незаметные ребята со стальным взглядом, тихо повязали — на тот момент у Сержа на руках был новенький паспорт на чужое имя.
На личного адвоката потребовались немалые деньги, никто не хлопотал за подследственного С. Г. Ярошко. В тюрьме обострились старые болячки, на раненой лопатке образовалось мокнущее нагноение, рана не заживала, рука сохла. На спине появился бугорок, сначала с пятнышко, начало расти, напоминало маленький горбик, поскрипывал, как старый, больной сустав, ныл в непогоду, лежать на правой стороне стало невозможно.
Организм слабел, больному требовался индивидуальный уход, возможно, повторная операция, специальное питание, лекарства, витамины, теплый морской воздух. Сержа часто переводили в больничку, палата была переполненной, он лежал у холодной стены, все кости ломило, больные надсадно кашляли, сипели, плевались, от туберкулезного соседа Серж заразился палочкой Коха.
Почувствовал, что рассыпается, гниет заживо, его оставляли последние силы и надежды. Туберкулез перекинулся и на суставы, к старым мучениям пораженных легких добавились новые.
Закат жизни Серж принял спокойно, как и условия тюрьмы, замолчал, не принимал участия в жизни зоны, замкнулся в себе, не вмешивался в чужие дела и разговоры, экономил остаток сил. Его скрытая, внутренняя жизнь продолжалась, она тревожила, истязала вопросами, на которые пытался ответить. Погружение в себя спасало от окончательного надлома.
Странно вот, есть свои законы на воле, их я нарушал, там — воровал, грабил, и было не западло, но не убивал, мокрухи на мне нет. Была у меня женщина, думал, единственная — любил ее, и она... Здесь, на зоне, свои законы, железные: не стучи, не кради, уважай отца и мать. Попробуй здесь укради. Получается, и те, и эти законы совпадают. Отчего же жизнь так несправедлива!
В свой последний рабочий день в конце апреля в Москве Зойка попросила у Али Магометовича машину с водителем, заскочила на съемную квартиру. Веки глаз воспалились, болезненно слезились, сквозь соленую пелену попрощалась с гнездышком, где они счастливо жили. Схватила с комода лохматую шапку, нелепо украшенную горящими бриллиантами, и выскочила на площадку. Было слышно, как звонко застучали ее каблуки. Не дожидаясь лифта, понеслась вниз, лихо перепрыгивая через ступени. До последнего казалось, что все происходит не с ней, не ее жизнь — чужая. Ловила себя на мысли: какой увлекательный боевик, она всего лишь сторонний наблюдатель.
В тот же день перевела деньги на личный валютный счет, успела купить горящий тур в Грецию, улетела из Шереметьево буквально в чем стояла. В руках замшевый портфель рыжего цвета, смена белья, пара пляжных шлепанцев, яркое желтое полотенце с черными пальмами и банковская карточка. Плюхнулась в кресло, перевела дух, «загнали бедную лошадку, загнали.». Рядом сидел суховатый старичок профессорского вида, острая седая бородка, строгий взгляд из-за стекол очков. Попросила стюардессу принести апельсиновый сок. Достала плоскую дамскую фляжку с коньяком, незаметно перелила коричневатую жидкость в стакан и с жадностью выпила горький напиток. Сосед вдруг понимающе улыбнулся.
— Are you o’kay?
Зойка все поняла.
— У меня все о’кей. нет проблем, могу предложить армянский коньяк, за знакомство — Зойка.
Неожиданно протянула суховатому старичку профессорского вида дамскую фляжку, тихо засмеялась, высокий хвост на голове задрожал, из глаз брызнули мелкие слезки, напряжение последних дней вылилось горячим потоком. Сосед взял у нее из рук фляжку, пригубил.
— Zoika. My name is Fred, everything will be good. Stop crying. It happens sometimes.
За три часа перелета Москва—Афины Зойка выдула из своей фляжки весь коньяк, сухой комок в горле растворился, стало легко дышать, голова кружилась, вспоминала свой школьный английский, пожалела, что не пошла на курсы.
Вежливый Фредди вдруг перешел на сносный русский.
— Зой-ка, красивый имя, греческий, библейский Зо-ис, по-русски жизнь, понятно?
— Понятно, понятно, летим в Грецию, там все греческое, и мое имя греческое.
— Одно имя — Эва и Зоис, перевод такой, понятно?
— Непонятно. Ева первая женщина, соблазнительница Адама, грешница, — кокетничала Зойка. Слезы давно высохли, взгляд приобрел свою привычную пронзительность, которым она оценивала людей, вина, драгоценности, обстоятельства.
—Да, да. Она мать Каина, Авеля, Сифа.
«Боже, как хорошо, что не послала Фредди куда подальше, приятный человек, не лапает за коленки и выпить здоров».
Фредди оказался бесценным советчиком, попутчики обменялись телефонами, еще в самолете ей заявил, что никогда и никому не помогает деньгами, даже собственным детям, но его рекомендации и советы дорого стоят. У себя дома он как рыба в воде, его инвестиционная компания «Ο φρέντι και η εταιρεία» известна своей солидной репутацией.
Да выйдет Афродита из волн морских. Рожденная из крови и семени Урана, восстанет из белой пены. И пойдет по этому миру в поисках любви. Любви среди людей…
Книга Алекпера Алиева «Артуш и Заур», рассказывающая историю любви между азербайджанцем и армянином и их разлуки из-за карабхского конфликта, была издана тиражом 500 экземпляров. За месяц было продано 150 книг.В интервью Русской службе Би-би-си автор романа отметил, что это рекордный тираж для Азербайджана. «Это смешно, но это хороший тираж для нечитающего Азербайджана. Такого в Азербайджане не было уже двадцать лет», — рассказал Алиев, добавив, что 150 проданных экземпляров — это тоже большой успех.Книга стала предметом бурного обсуждения в Азербайджане.
Уже почти полгода Эльза находится в коме после несчастного случая в горах. Врачи и близкие не понимают, что она осознает, где находится, и слышит все, что говорят вокруг, но не в состоянии дать им знать об этом. Тибо в этой же больнице навещает брата, который сел за руль пьяным и стал виновником смерти двух девочек-подростков. Однажды Тибо по ошибке попадает в палату Эльзы и от ее друзей и родственников узнает подробности того, что с ней произошло. Тибо начинает регулярно навещать Эльзу и рассказывать ей о своей жизни.
Действие романа писательницы из ГДР разворачивается на строительстве первой атомной электростанции в республике. Все производственные проблемы в романе увязываются с проблемами нравственными. В характере двух главных героев, Штробла и Шютца, писательнице удалось создать убедительный двуединый образ современного руководителя, способного решать сложнейшие производственные и человеческие задачи. В романе рассказывается также о дружбе советских и немецких специалистов, совместно строящих АЭС.
В юности Луду пережила психологическую травму. С годами она пришла в себя, но боязнь открытых пространств осталась с ней навсегда. Даже в магазин она ходит с огромным черным зонтом, отгораживаясь им от внешнего мира. После того как сестра вышла замуж и уехала в Анголу, Луду тоже покидает родную Португалию, чтобы осесть в Африке. Она не подозревает, что ее ждет. Когда в Анголе начинается революция, Луанду охватывают беспорядки. Оставшись одна, Луду предпринимает единственный шаг, который может защитить ее от ужаса внешнего мира: она замуровывает дверь в свое жилище.
Сейфеддин Даглы — современный азербайджанский писатель-сатирик. Его перу принадлежит роман «Сын весны», сатирические повести, рассказы и комедии, затрагивающие важные общественные, морально-этические темы. В эту книгу вошла сатирическая баллада «Карьера Ногталарова», написанная в живой и острой гротесковой манере. В ней создан яркий тип законченного, самовлюбленного бюрократа и невежды Вергюльаги Ногталарова (по-русски — «Запятая ага Многоточиев»). В сатирических рассказах, включенных в книгу, автор осмеивает пережитки мещанства, частнособственнической психологии, разоблачает тунеядцев и стиляг, хапуг и лодырей, карьеристов и подхалимов. Сатирическая баллада и рассказы писателя по-настоящему злободневны, осмеивают косное и отжившее в нашей действительности.