Жиль и Жанна - [10]

— Я залезу на дерево, — говорит он наконец. — Помогите мне. Сверху я, может быть, увижу свет.

Братья помогают ему вскарабкаться по стволу. Скоро глаза его, привыкнув к сумеркам, видят перед собой бескрайний лес, верхушки которого кудрявятся словно стадо баранов. Однако далеко-далеко на горизонте он замечает черный массивный силуэт крепости. Одинокое окошко отбрасывает красноватые блики света. Это замок Тиффож. Мальчик кубарем скатывается с дерева.

— Мы спасены, — заявляет он, — там стоит огромный замок, а в нем свет. Пошли!

Дети, следуя за Мальчиком, углубляются в лес. Скоро они выходят к воротам замка. Стучатся в маленькую дверцу. Она отворяется словно по волшебству. Ребятишки входят гуськом. Дверь за ними затворяется.

Спустя некоторое время Бланше ощутил некое беспокойство, ибо весь его дом приходского священника заполнил разлившийся в атмосфере запах горелой плоти. Он вышел и увидел, как клубы черного дыма, исторгаемого трубой самого большого в замке камина, стелются над хозяйственными постройками, принесенные весьма редким в этих краях восточным ветром. Зловоние, исходящее от обуглившегося мяса, столь определенно подтверждало его опасения, что он решил без промедления пойти к Жилю и потребовать у него объяснений. Он долго искал его в покоях и огромных залах замка. Ему пришлось забраться на маленькую террасу, расположенную рядом с лиходейским камином. Жиль был там. В жутком возбуждении, он походил на человека, одержимого мрачной навязчивой идеей.

Как только он заметил Бланше, он бросился к нему и схватил его за плечи.

— Отче, отче, откуда этот запах? Что это за запах? — вопрошал он, тормоша священника. — Конечно, вам — то он ничего не напоминает. Вас не было в Руане. Но скажите же, так пахнут дрова или святость?

Затем он закрыл глаза и изменившимся до неузнаваемости голосом, сорвавшимся в рыдания, принялся повторять:

— Иисус! Иисус! Иисус! Иисус!

На следующий день Бланше, погрузив дорожный скарб на трех мулов и взяв с собой слугу, пустился в путь. Поручение, доверенное ему Жилем после той бредовой ночи, явилось для него облегчением. Очень далеко на юге, а именно в Тоскане, по слухам, творились настоящие чудеса. Ученые, художники, философы сумели объединить свои усилия и знания, дабы приблизить новый золотой век, который вскоре наступит для всего человечества. Так пусть же Бланше на месте порасспросит об этих новшествах! А может, он сумел бы привезти в Вандею какую-нибудь вещь, мысль или даже человека, способного отвлечь сеньора де Ре от его черных фантазий?

Бывший скромный семинарист из Сен-Маю был ослеплен и шокирован тем, что ему довелось увидеть в знаменитой Тоскане середины пятнадцатого века. Без сомнения, он представлял себе, что значит богатство. Сир де Ре, от имени которого он четыре года раздавал милостыню, был одним из самых богатых сеньоров Французского королевства. Но вандейский край отличался неслыханной, вопиющей бедностью, ибо было очевидно, что сеньор бесстыдно выжимал из него все до капли, дабы кормить свою дьявольскую свиту. Совсем иначе выглядела Флоренция в тот, 1439 год. Там богатыми слыло бессчетное множество людей, даже простой народ чуть ли не жонглировал флоринами. Золото лилось рекой. Особенно поразили Бланше ремесленники, которые, похоже, производили только предметы роскоши. Напрасно искал он скромных торговцев поношенными вещами — он находил лишь портных, хлопочущих над изготовлением княжеских одежд. Кузнецы не ковали ни железа, ни стали, но, словно напоказ, только серебро и золото. Плотники возводили леса для постройки роскошных дворцов. И так во всем, даже на лотках у булочников не найти было ни хлеба, ни лепешек, а лишь пирожные с кремом и медом. Как можно, чтобы все эти люди — вплоть до последних оборванцев — были богаты?

Тем временем вид его, выдававший в нем чужестранца, и его явная растерянность привлекли к нему внимание весьма сомнительных личностей из той породы двуногих, которые только и ждут удобного случая, чтобы с наступлением темноты снять с вас платье, предварительно обшарив ваши карманы. И случай им представился: не зная города, Бланше сбился с дороги и оказался в тупике. Он повернулся и хотел идти назад. Три личности подозрительного вида преградили ему дорогу и обратились к нему на своем невразумительном наречии. Бланше показалось, что его возмущенно упрекают за то, что он ненароком забрел в эти места. На своем языке он начал извиняться, но трое проходимцев окружили его и, схватив за руки, принялись обыскивать. Бланше не знал, какому святому молиться. Если он позовет на помощь, не сочтут ли грабители за лучшее прикончить его, дабы заставить его замолчать? Так он и стоял, скованный страхом, когда раздался властный голос, и шесть грязных и цепких рук, выворачивавших его карманы, разлетелись во все стороны, словно стая спугнутых сорок. Изысканно одетый незнакомец, расставив ноги и скрестив на груди руки, стоял, загораживая выход из тупика. Позади него маячили двое вооруженных слуг. Прозвучало еще несколько фраз на нижнетосканском наречии, и мошенники, намеревавшиеся беззастенчиво обобрать Бланше, исчезли в ночи. Незнакомец подошел ближе.