Жил-был Пышта - [35]

И все, окружив приунывшего Пышту, шумной толпой пошли в школу. Тракторист — тоже. И пришли в спортивный зал. Ах, с каким бы удовольствием Пышта полазал сейчас по гимнастической стенке, покачался на кольцах и попробовал бы подтянуться на брусьях! Но он сидел посреди зала на стуле, и вокруг стояли и глядели на него ребята, много ребят. Они спорили — кому быть судьями, и выбрали девочку с чёлкой, девочку с косой и одного высокого мальчика, который держал Пышту на улице.

— Открытое заседание пионерского справедливого суда объявляю открытым! — сказала девочка с чёлкой и укусила себя за губу, чтоб не рассмеяться и быть серьёзной.

«Зачем его открывать, если оно всё равно открытое?» — подумал Пышта.

— Как тебя зовут, виноватый мальчик? — спросила девочка — судья с косой. Она отбросила косу с плеча за спину.

— Пышта, — мрачно ответил Пышта.

Все засмеялись.

— Так не бывает, — сказал мальчик-судья.

— Нет, бывает! — возразил Пышта. — Пышто меня все так зовут. А имя и фамилия у меня — Павел Загорянко.

— Пыштопавел! — фыркнула судья с чёлкой.

— В каком классе учишься?

— Во втором «Б». Только я сейчас не учусь, пышто я уехал, пышто я живу в полевом вагончике, пышто я помощник тракториста, а он вот! — И Пышта показал на Непейводу.

Тракторист стоял у окна и внимательно слушал.

— Всё верно, — кивнул он.

— Но окно ты всё-таки разбил! — сказал высокий судья.

— Пышто он ослом обзывается, — стал защищаться Пышта.

— А ты не будь ослом, не складывай, что не складывается! — крикнул его обидчик. Оказывается, он сидел рядом с Пыштой.

— Я тебе слова не давал, Козлов! — остановил его судья.

— А стёкла ты умеешь вставлять? Нет? — спросила Пышту судья с чёлкой. Ей трудно было разговаривать строго, она покусывала губы, чтоб не улыбнуться. — А что ты умеешь делать полезное?

Пышта стал думать: что он умеет? Но услышал знакомый задиристый голосок:

— Он умеет по радио шиворот-навыворот объявлять!

Все обернулись. Высоко на брусьях сидела, раскачиваясь, Анюта. Та самая Анюта, с которой Пышта твёрдо решил дружить всю жизнь.

— Дочка, зачем?.. — тихо сказал тракторист.

А она качнулась на руках, перелетела на второй брус и объявила:

— Он ещё кино умеет показывать задом наперёд! — и засмеялась, показав острые, как у лисёнка, зубы.

Высокий судья покраснел и сказал ей строго:

— Анюта Непейвода, мы тебя прогоним из зала! — И поторопил Пышту: — Отвечай!

Но у Пышты от обиды дрожал подбородок. При всех его высмеяла! Но вспомнились ему вдруг её горькие слова: «Пусть вырасту хоть бурьяном-репьём, никому дела нет!» И ещё вспомнилось: «Я не злая, а просто колючая». И, глядя прямо на судей, Пышта громко сказал:

— Я колючек не боюсь, не боюсь…

— Что, что? — удивились судьи.

А Анюту словно подменили. На худеньких щеках заиграли добрые ямочки. Она подняла руку:

— Дайте мне слово!

— Говори! — сказали сразу все трое судей.

Она легко спрыгнула на пол, подошла к столу.

— Он много умеет, — сказала она. — Он умеет даже по-флотскому начищать все металлические ручки на дверях и окнах и накручивать на них блестящих «петушков». Его матросы научили на теплоходе.

— Ого! — одобрительно сказали ребята в зале.

— А ты почему знаешь? Он же приезжий, — спросила судья с чёлкой.

— Он с моим папой на тракторе пашет! — И, обернувшись, она улыбнулась трактористу, и Пышта увидел, как разгладились на его лице глубокие складки. Анюта шагнула к отцу, и он взял её за руку.

А судьи меж собой пошептались, и высокий мальчик торжественным голосом объявил:

— Именем справедливого пионерского суда третьих, четвёртых и пятых классов нашей школы, виноватый ученик Загорянко Павел, в скобках Пышта, приговаривается, двоеточие: к чистке всех ручек в школе номер один.

Все захлопали, а тракторист вскричал:

— Всех?! Товарищи судьи! Сколько ж у вас классов и сколько там ручек? Может, он их до весенней посевной чистить будет? Нам возвращаться надо!

Весь зал стал считать вслух. Гудение было очень громкое. Судья поднял руку, всё стихло. Он сказал:

— Всех ручек слишком много. Пусть чистит только в первом «А», в первом «Б», во втором «А», во втором «Б», в третьем «А», в третьем «Б», в четвёртом «А», в четвёртом «Б» и в пятом «А» и в пятом «Б». Выходит десять классов. В каждом по два окна, в окне по две ручки, и ещё две дверные. Значит, шесть ручек помножить на десять классов — получится шестьдесят!

— Ага! — закричал Пышта. — У вас даже главный судья множит ручки на двери, а двери на классы, а я осёл, да?

Поднялся ужасный шум. Судья с косой позвонила в колокольчик:

— Судья тоже может ошибиться, он, кажется, ещё не в седьмом классе учится. И всё равно получается шестьдесят ручек! — И повернулась к ушастому Козлову: — А тебе наказание мы придумаем завтра. Не бойся, без наказания не останешься!

Пыште велели подождать. Сейчас принесут наждачную бумагу и отведут его в десять классов. А тракторист сказал Пыште, что сходит по делам, а потом за ним сюда вернётся. Он наклонился и поцеловал дочку в лоб и о чём-то её спросил.

Анюта повела головой.

— Нет, — сказала она, — мама меня не пустит.

— Что ж поделаешь… — Тракторист вздохнул и пошёл.

И Анюта ушла. Пышта почувствовал себя одиноким и несчастным.