Жестокий броманс - [28]

– Ехт куда? – Наим выключает свою позорную печку.

– Хуршеда спроси. Он знает, на какой дискотеке русских телок снимать.

– Я на прощл неделя русски девущк пасадил, – говорит Наим. – Отвез ее куда-т в ебеня, Приморск район. Ана ксива дастал и пистолет мне в голову тикат, типа в милиц работает. Хрен знаит, можьт, правда в милиции. Так и довез бесплатн.

– Наш Хуршед найдет не такую. Ему нужна порядочная девушка, правда, Хуршед?

Он выбирает диско-бар в спальном районе. Тоже мне, танцор диско. Я бы на его месте поехал куда-нибудь в Центральный район или на Петроградскую, там публика толерантная. Такие по морде не дадут, а кавайного мальчика Бахти еще и угостят сладеньким.

Наим обещает заехать часов через пять. Спускаемся по бетонной лестнице, в подвале сыро, музыка бьет по барабанным перепонкам. Лет десять назад я бы от такой параши блевал, а сейчас уже ничего не воспринимаю, таджики на объектах слушают смесь «Энигмы» с русской попсой и Шабнам Сураё, мне все равно.

В кабаке довольно мило: чистый туалет, голые крашеные стены, низенькая сцена, микшерный пульт, четыре шеста. На столиках крупными буквами написано «Балтика», и пиво относительно дешевое. Тут уже сидят пацанчики, которые его пьют. Их много, они прилично одеты, выглядят здоровыми и веселыми. Короче, то, что нужно. Девки тоже имеются. Вечер только начался, девицы заказывают себе по маленькому пиву, достают тонкие сигареты. Хуршед сразу дал прикурить двум телочкам, которые сели в углу за барной стойкой, подальше от колонок. Тетки не первой свежести – это правильно, у них стабильная работа, жилплощадь, биологические часы тикают. Официантка приносит пиво. Хуршед складывает ладони рупором:

– А это мой двоюродный брат, он собирается жениться!

– Как интересно! – тетка причмокивает, вынимая изо рта сигаретный фильтр. У нее мелированные волосы и широкое русское лицо, косметики мало, одета достаточно скромно для гопницы.

– У нас до сих пор сохранился обычай, когда жених и невеста друг друга не знают до свадьбы! Вот он завтра летит домой и женится на девушке, которую ему нашла мать! Видел ее только на фотографии! – Хуршед пристально смотрит на тетку.

– Бедный мальчик! – улыбается другая. – Но у вас же, кажется, можно потом второй раз жениться?

– Да, но какой смысл жениться, если между людьми нет духовной близости? – кричит Хуршед. Не зря эта черная жопа три курса отсидела в своей дружбе народов.

– Это точно, в семье главное – взаимопонимание! – кричит тетка с мелированными волосами.

Бедный мальчик зевает и забирается в угол мягкого дивана. Хуршед втирает теткам про межкультурную коммуникацию, я допиваю первый поллитровый бокал. Потом Хуршед идет отплясывать с той теткой, у которой мелированные волосы. Ее зовут то ли Таня, то ли Катя, я не расслышал. Работает кассиршей в строительном магазине. Хрен знает, может, и правда уложит в койку.

Минут через сорок Хуршед тянет меня к себе и орет в ухо:

– Пустишь, если они согласятся?

Смешная чурка, у бабы должна быть своя квартира, иначе это все не имеет смысла.

– К ней поедешь. Ты же крутой. – Я ухожу в туалет.

Закрываю дверь, музыка становится потише. Тут уже ссут какие-то гопнички, целятся в кнопку наверху. Им весело. Я отворачиваюсь и листаю сообщения на мобиле. Звонил один из боссов.

* * *

– Уходите? – спрашивает охранник.

– У вас тут сигнал плохо проходит, – я помахиваю телефоном.

– А я думал, уже все. Ваши друзья вышли.

– Они мне не друзья. – Ишь ты, запомнил. Правильно, азиаты не шляются по таким кабакам, они даже в Новый год пьют на улице из горла.

– Эт правильно, – охранник щурится. – Их вон туда повели, там пустырь за забором. Если вам интересно.

Мне не интересно. Кризис, мало заказов. Таджиком больше, таджиком меньше – без разницы. Боссам насрать.

Я достаю пачку «парламента», выщелкиваю сигарету.

Где-то орет баба:

– Он не приставал! Отвали! Ааааа!

Охранник дает мне прикурить. Я глубоко затягиваюсь и выдыхаю колечки дыма в пахнущую сиренью ночь. – Помогите! – голосит тетка. – Помогите, убивают! Вызовите милицию!

– Вызвать? – охранник вопросительно глядит на меня.

– Не надо.

Я иду вдоль забора, спотыкаясь о торчащую из земли проволоку и арматуру. Где-то там слышны мужские голоса, кто-то матерится, баба воет не переставая.

– Заткнись! – говорит кто-то. – Все, пошла отсюда. Сама не понимаешь, во что лезешь.

Внезапно вылетает Таня или Катя, ее словно выхаркнули из стены.

– Помогите! – она кидается мне на шею. – Вызовите милицию!

Ее волосы лезут мне в рот, ноги подгибаются, морда заревана.

– Вызывайте, что вы стоите? – она роется в сумочке. – Какой тут адрес?

Я отталкиваю тетку и ныряю в проем.

– Саша-джон! – визжит Бахти.

Хуршед лежит на земле, его нехотя пинают четыре мужика лет тридцати. Замечают меня, подходят вразвалочку. Один сообщает:

– Он к русской девушке полез. Ну, вы понимаете.

Я киваю.

– Мы же не хотим, чтобы он ее под нашими окнами изнасиловал, задушил и спать рядом завалился.

– Не хотим, – подтверждаю я.

– Пусть это будет ему уроком, – говорит другой.

Бахти зачем-то нагибается, шарит пальцами в грязной траве.

– Ссука, блять! – он взвивается как чертик и чиркает мужика осколком стекла по горлу. – Сука, убью!