Женщины, которые меня… научили готовить - [47]
Тот факт, что кроме кошки по имени Нора близких людей в городе у нее не было, придало мне уверенности, и я привычно принялся нарезать круги, при любом удобном случае распуская павлиний хвост.
Маша была отзывчивой девушкой, которая переживала о своей кошке так, как многие матери не думают о своих детях. Она ежедневно отпрашивалась у меня на час-другой, чтобы покормить Нору. Не являясь зоозащитником, и даже просто любителем кошек, я с радостью отпускал ее, умиленно глядя вслед такой заботливой девушке. Это была почти нездоровая страсть к животному, граничащая с безумием. Я, никогда не любивший животных и потому не имевший их дома, слабо понимал, как можно терять сон и спокойствие из-за того, что у кошки сухой (или мокрый, не помню точно) нос и ломкие усы. Если она так заботится о кошке, как она будет любить детей, спрашивал я себя и сам пугался таких вопросов.
Я живо интересовался ее личной жизнью. Слушал рассказы Марии о ее, естественно, неблагодарном кавалере, женатом, да еще и не желающим бросить свою пожилую (на семь лет младше моей, как я мысленно отметил для себя) жену. Кроме того, он не был большим любителем кошек, поэтому Норе крепко доставалось от него. Мы обсуждали его гадкие поступки, она часто плакала у меня в кабинете в поисках поддержки, и я понимал, что нашел свое предназначение.
День, когда она, не предупредив меня, опоздала на работу, перевернул всю мою жизнь. Появившись только к обеду, она зарыдала у меня на плече и сообщила, что беременна от него. Я был в бешенстве! Само собой, он не хотел этого ребенка и предлагал Маше деньги на аборт. Моему презрению не было предела. Я отпаивал ее свежевыжатым гранатовым соком и предоставил ей, нет не отпуск, но абсолютно свободное посещение, понимая, что сейчас рядом должен быть настоящий друг, а не бесчувственный работодатель. Конечно, ребенка она оставлять не захотела, потеряв веру в порядочных мужчин.
Я негодовал вместе с ней, успокаивал ее и предлагал варианты возможной мести. Несколько раз мы встречались в городе, гуляя по паркам (страшное мучение, на которое, я, однако, мужественно соглашался, понимая, как важны эти прогулки для потерявшей почву под ногами девушки), а потом предложил ей съездить со мной на ресторанный фестиваль в Маастрихте. В предстоящей поездке ее не пугала реакция ее почти бывшего кавалера и мои брачные узы. Марии не с кем было оставить Нору. Она отказалась.
Вот уж не думал, что жизнь моя будет зависеть от кошки! Так думал я. И решил брать судьбу за хвост. Пансионы и гостиницы были отметены Машей мгновенно, – Нора была, судя по ее словам, кошкой очень тонкой душевной организации и не выдержала бы чужих стен. Пришлось договариваться с напарником Маши, латентным гомосексуалом Тимуром, который не без капризов согласился помочь нам троим в построении будущего. В день отъезда плакали все. Тимур, Нора, я. Но на Машу было страшно смотреть. Она почти час носила толстую кошку на руках, шептала что-то ей на ухо, рыдала, пела песни и просила прощения…
Маастрихт встретил нас невообразимым фейерверком вкусов, чемпионатов голландского пива, безлимитными устрицами и божественным куриным паштетом от роттердамского шеф-повара Паскаля ван ден Брука. Именно его блюдо стало победителем в номинации «Лучшее блюдо под пиво». Благодаря распахнутым Машиным глазам и моему знанию основных пошлых и смешных голландских фраз, заученных еще во время работы в «Сенате» и «Трибунале», мы подружились с талантливым поваром и после десятого бокала Oranjeboom мы стали владельцами секретного рецепта паштета Den Brook. Маша немного отошла от тревожащей ее истории с предательством и впервые за долгое время вновь улыбалась миру. Про Нору она не вспоминала.
Естественно, самым действенным методом мести ее бывшему стала ночь, проведенная нами вместе в первый же день командировки. Вернулись домой мы совершенно в другом статусе. К обоюдному согласию.
Наученный постыдным поведением своего предшественника, я не намеревался жить на две семьи и уже через три дня предложил ей переехать в снятую для нас уютную квартирку на юге города. Она задумалась… и через час мы уже упаковывали ее нехитрый скарб в предусмотрительно сохраненные Машей от прошлого переезда коробки.
– Надо еще заехать к Тимуру, – сказал я. Мне хотелось быть для Маши защитником и хранителем всех ее ценностей.
– Зачем? – Она искренне удивилась.
– Как зачем, надо Норе показать ее новый дом. – Я был рад достигнутым эффектом. – Я и с хозяйкой договорился, она не против котов.
– А-а-а, Нора… Да, спасибо, милый. – Мария прижалась ко мне щекой. – Мне так приятно, что ты нас любишь. Ты такой заботливый!
Конечно, заботливый, подумал я. Знала бы Маша, что я уже заказал для толстой Норы корм, новый туалет и, о ужас, траву! Я не знал, что кошки питаются травой, но продавщица почти подняла меня на смех, и я взял сразу упаковку.
– Давай сначала устроимся сами, милый. – Маша даже в такой момент думала о психологической травме своей пушистой подруги. – Ей так тяжело привыкать к новому дому. Пусть пока поживет у Тима.
– Хорошо, как знаешь. – Давить на столь тонкую душевно организованную девушку было неправильно. Да и куда торопиться, впереди вся жизнь. Я, Маша, дети и Нора.
