Женщины Древней Руси - [20]

Рассказ, приведенный в летописи, имеет реальную основу и ясный политический смысл: летописец стремился обосновать с позиций великокняжеской власти незаконность присвоения удельными князьями не принадлежавших им регалий. Золотой пояс, снятый на пиру Софьей Витовтовной, выступает как некий символ, аналогичный бармам и другим отличительным знакам великокняжеского убора. Поступок Софьи Витовтовны имел далеко идущие последствия. Дальнейшая ее жизнь была наполнена не только крутыми переломами, трагическими событиями, но и смелыми решениями, постоянной борьбой. «Се пишем того ради, понеже много зла с того почалося», — мрачно констатирует летописец[122].

Началась феодальная война за великокняжеский престол с звенигородско-галичскими князьями. Юрий Дмитриевич двинулся на Москву, разбил Василия II, занял столицу, но московское боярство отказало ему в поддержке, и он покинул город. В 1446 г. его сын Дмитрий Шемяка вновь овладел Москвой, захватил в плен Василия II, ослепил его и сослал в Углич. Это был обычный для средневековья прием устранения противника с политической арены. Все феодальные войны, по словам Ф. Энгельса, сопровождались «бесконечной, непрерывно продолжающейся» вереницей «предательских убийств, отравлений, коварных интриг и всяческих низостей, какие только можно вообразить…»[123].

Во всех этих перипетиях Софья Витовтовна испила сполна горькую чашу. Ей пришлось пережить и ослепление сына, и заточение — вначале в Звенигород, а потом в Чухлому, где она находилась до 1447 г. Лишь полная победа сына Василия, получившего после ослепления прозвище Темный, над Косым и Шемякой, утверждение его на московском престоле позволили Софье Витовтовне вернуться в Москву и продолжить деятельность, объективно способствовавшую укреплению централизованной власти. Она стала участвовать в заложении церквей и монастырей, занималась административной деятельностью в собственной отчине. В 1451 г. почти 80-летняя Софья Витовтовна сумела «организовать оборону» Москвы во время набега отрядов ханского царевича Мазовши: Василий II находился тогда на Волге, где и получил извещение о благополучном исходе дела. Во время осады города ордынцами Софья Витовтовна написала завещание, «управление чиня о своей душе», по которому непропорционально большую по сравнению с другими наследниками часть ее «купль» и наследственных владений, а также «святостей» (драгоценных крестов и т. п.) получил ее внук Юрий Васильевич — единственный из родственников, оставшийся с ней в осажденном городе[124].

Мать Юрия Васильевича — невестка Софьи Витовтовны, княгиня Мария Ярославна — вместе с мужем Василием II и сыновьями деятельно участвовала в управлении землей Московской. В 1471 г. ей «бил челом» новгородский посол с целью выхлопотать «опасные» (охранные) грамоты для приезда в Москву новгородского архиепископа Феофила, и по ее просьбе великий князь выдал ему эти грамоты. Вскоре Марии Ярославне пришлось вмешаться в спор между сыновьями по поводу наследства Юрия Васильевича и предотвратить назревавшую братоубийственную войну. Юрий Васильевич умер бездетным и почти все свои ценности завещал сестре — рязанской княгине Анне, не сделав при этом распоряжения относительно крупных городов, щедро отданных ему бабушкой — Софьей Витовтовной[125].

Мария Ярославна всемерно способствовала проведению в жизнь объединительной политики. Плодами ее деятельности и побед Василия II в феодальной войне в полной мере воспользовался их сын — Иван III Васильевич. Дьяк Стефан Бородатый, служивший при дворе Марии Ярославны и хорошо осведомленный в тонкостях новгородско-московских отношений, в 1471 г. был послан ею сопровождать сына в походе на Новгород Великий. Верный княгинин дьяк изложил Ивану III все прошлые «измены» новгородцев великому князю и обосновал «право» московского князя на новгородскую «отчину». В 1480 г. великая княгиня благословила сына и на борьбу с ханом Ахматом, итогом которой, как известно, было свержение ненавистного ига. Участвовала московская княгиня и в других внешнеполитических актах[126]. Статус великой княгини позволил ей сделать многочисленные пожалования монастырям и частным лицам. К княгине Марии Ярославне, как свидетельствуют документы, обращались крестьяне по поводу своих дел[127].

Марфа Борецкая

На северо-западе русских земель — в Новгородской и Псковской феодальных республиках — в XIV–XV вв. продолжался рост феодального землевладения, ремесел, внутренней и внешней торговли, государственный аппарат развивался в сторону усиления в политической жизни роли боярской аристократии, в том числе и богатых вотчинниц. Для новгородских боярынь было характерно участие в различного рода «сговорах», которыми полна история феодальных республик того времени. Например, в 1418 г. одна из новгородок («жена некая»), «вземши мужскую крепость», участвовала в расправе над боярином Божиным, ставшей началом «народной смуты». В 1485 г. «в заговоре больших и житьих людей» участвовала «богатая Настасья» (боярыня Анастасия Григорьева), которую велено было схватить наряду с другими сеятелями смуты. О роли женщин в политической истории Новгорода говорит и тот факт, что к крестному целованию на верность великому князю московскому в 1478 г. были приведены не только бояре, житьи люди, купцы, но и жены и вдовы боярские