Жена Тони - [123]

Дора кивнула:

– Мама. Понимаю.

Стоя на площади Святого Петра, Чичи покрыла голову кружевной мантильей, натянула черные перчатки и вошла в собор. Эхо шагов по мозаичному полу звонко прокатилось внутри. От одного взгляда на такую высоту у нее едва не закружилась голова. Мимо гуськом тянулись туристы. Она снова посмотрела вверх, затем вокруг, разглядывая великолепные алтари, внушительные арки, сводчатые потолки и инкрустированный купол.

Чичи шла по центральному нефу, и лучи золотистого света пронзали ряды скамей, напоминая ей о церквях, которые она посещала в юности в еще имевшие для нее тогда значение праздники. А теперь ей, разведенной женщине, больше не было места в католическом храме; закончившийся неудачей брак отлучил ее от всего прекрасного, что заключала в себе вера. Чичи честно призналась себе, что ей стыдно. Отойдя на шаг от фресок, изображавших истории святых, она с горечью подумала о тех минутах своей жизни, когда не оправдала ожиданий близких, не сделала для них всего, что было в ее силах. Гладкий мрамор скульптур напомнил ей, что терпение со временем являет миру правду, а в конце концов и красоту. Бронзовая отделка на дверях состояла из многослойной филиграни, и по замыслу художника эти переплетенные витки изображали отрицание Бога человеком. Куда бы Чичи ни взглянула, все твердило ей, что она недотянула и что ей здесь не место.

Замужество Кьяры Донателли оказалось неудачным, а ведь для католички это было не просто личное фиаско, но и духовное. Она могла привести тысячу причин, по которым ее брак распался, и ни одного аргумента в пользу его сохранения. И все же Чичи продолжала посещать мессу, хотя больше не причащалась. Она надеялась найти в церкви ответы – а может быть, и покой.

Одна в главнейшем храме своей религии, без детей, без бывшего мужа и бывшей свекрови, она бродила как чужая по родному дому веры, к которой принадлежала всю свою жизнь. О, как она любила папу Иоанна XXIII! Как американка итальянской крови, она хорошо понимала происхождение этого папы и историю его жизни. Он родился в многодетной семье бедного фермера у подножия итальянских Альп. Когда в 1958 году он стал понтификом, Чичи смогла почувствовать глубокую личную связь с католической церковью, ведь в ее главе теперь встал обычный священник из простых, а не принц благородных кровей. Но ничто из этого больше не имеет значения, думала она, гуляя по собору. Теперь она изгнана из своей церкви, отстранена от таинств, которые так высоко чтила. Когда завершился ее брак, закончились и отношения с верой ее предков. Вот еще одна вещь, которую у нее отнял Тони Арма, – и Чичи предстояло разобраться, почему она ему это позволила.

В бежевом летнем костюме, парадной рубашке в цветочек, аскоттском галстуке и кремовых мокасинах с кисточками, Тони стоял в лучах софитов на сцене ночного клуба «Пещера сокровищ» в Неаполе, штат Флорида. К весне 1968 года ему стукнуло пятьдесят два. К этому времени поток предложений сниматься в итальянском кино иссяк, а большие гастроли с оркестром его имени пришлось отменить – билеты не продавались. Ли стала находить ему ангажементы в гостиницах, куда его приходили послушать люди, ностальгировавшие по музыке эпохи биг-бэндов.

Дора сидела за кулисами и читала «Коррьере делла сера», потягивая эспрессо. Ответственная, всегда готовая поддержать мужа Дора сопровождала Тони на гастролях и находила способы занять себя, пока муж давал по два концерта за вечер в малых залах роскошных отелей, рассыпанных вдоль флоридского побережья. Каждый раз, уловив слухом произнесенное Тони со сцены слово «жена», она откладывала свое занятие и прислушивалась. Оказывается, и для нее тоже Тони Арма оставался неразрешенной загадкой.

Тони направился к инструменту. Голубой луч прожектора проводил его до самого изгиба глянцево поблескивающего черного рояля «Стейнвей». Пианист вплел в свою импровизацию перед началом исполнения первые аккорды новой баллады, которую Тони этим вечером вводил в программу.

– Знаете, за каждой песней кроется история, – начал Тони. – После моего развода со второй женой – кстати, очень милая девушка, у нас просто не сложилось – моя импресарио послала меня в Италию сниматься в фильмах жанра «спагетти-вестерн». И именно там я повстречался с настоящей красоткой, моей женой Дорой Альфеденой, известной в Италии актрисой. Она покорила мое сердце. А вы ведь знаете, у меня трое детей от другой потрясающей женщины, Чичи Донателли.

В клубе раздались редкие аплодисменты.

– У Тони и Чичи была хорошая карьера, – продолжал Тони. – Многие из песен, которые я записал на пластинки, сочинила именно Чичи. Когда в прошлом месяце моя прекрасная мама отошла в мир иной, то клянусь, мне казалось, что мир вокруг меня рушится. Мама была добрая, порядочная и настоящая красавица. Она жила в Риме вместе со мной и Дорой. И вот тогда я позвонил Чичи и за пару часов сумел выразить свои мысли, и мы вместе написали эту песню. Мы назвали эту балладу Rosaria il mio cuore[98].

Сегодня словно свет не тот,

Красный померк, синий поблек,

И солнце будто гаснет…

Розария, душа моя Розария, сердце мое.