Жена смотрителя зоопарка - [80]

Кульский получил кляузу на Яна раньше, чем ее успели прочитать немцы, и, вместо того чтобы лишиться работы, Ян был переведен в Педагогический музей на Иезуитской улице, в маленький сонный анклав, в котором имелся престарелый директор, секретарь и несколько охранников и куда редко заглядывали немцы. Ян говорил, что его работа сводилась к вытиранию пыли с оборудования для школьных кабинетов физики и сохранению наглядных пособий по зоологии и ботанике, которые до войны одалживали школам. Теперь у него оставалось еще больше свободного времени для работы на подполье и преподавания биологии в «летучем университете». Кроме того, Ян работал на полставки в департаменте здравоохранения, в общем, так или иначе, Антонина и Рысь знали, что Ян исчезает каждое утро, чтобы встретиться бог знает с какими опасностями, и появляется снова на таинственной нейтральной полосе перед комендантским часом. Хотя Антонина не могла в точности представить, чем он занимается, в ее сознании образ Яна был окружен ореолом опасности и потенциальной утраты, и она старалась подавлять невольно возникающие в мозгу сцены его ареста или смерти. «Но я переживала за его безопасность дни напролет», – признавалась она.

Кроме изготовления бомб, отправки под откос поездов и поставки в немецкую столовую бутербродов с зараженной свининой, Ян продолжал сотрудничать с отрядом строителей, возводящих бункеры и убежища. «Жегота» также снимала пять квартир исключительно для беглецов, которых требовалось регулярно снабжать провизией и переводить с одной безопасной квартиры на другую.

Формально, как уже говорилось, Антонина почти ничего не знала о деятельности Яна: он редко рассказывал об этом Антонине, она редко спрашивала, чтобы подтвердить свои подозрения. Ей было особенно важно не знать о его военных делах, товарищах или планах. Иначе тревога отравляла бы ей настроение целыми днями, мешая исполнять собственные, не менее важные обязанности. Поскольку множество людей полагались на нее, нуждаясь в ее поддержке, Антонина, по ее словам, «играла в прятки» сама с собой, притворяясь, что ничего не знает, хотя подпольная жизнь Яна не покидала дальних пределов ее сознания. «Когда люди постоянно находятся на грани жизни и смерти, лучше знать как можно меньше», – говорила она себе. Однако, даже не желая того, человек обычно все равно проигрывает в голове самые страшные сценарии, полные драматизма и пафоса, словно можно пережить еще не случившуюся трагедию, принимая ее маленькими удобоваримыми дозами, делая некоторым образом прививку. Можно ли подобрать гомеопатическую дозу мучений? Хитря с собственным сознанием, Антонина сумела одурачить себя в достаточной мере, чтобы пережить несколько лет ужаса и потрясений, однако существует разница между незнанием и сознательным выбором не знать того, что известно, но с чем сам еще не столкнулся. Они с Яном оба постоянно носили при себе цианистый калий.

Когда однажды позвонили из канцелярии губернатора и потребовали Яна, все обитатели виллы решили, что его ждет арест, паника охватила дом, ему советовали бежать, пока еще возможно.

– Но кто тогда будет защищать и поддерживать всех вас? – спросил он Антонину, понимая, что побегом приговорит их к смерти.

На следующее утро, когда Ян собирался в канцелярию и они уже попрощались, Антонина прошептала то, о чем не говорили:

– У тебя цианистый калий с собой?

Ему было назначено на девять утра, и Антонина могла бы поклясться, что секунды тикали внутри нее все время, пока она занималась повседневными делами. Около двух часов дня, бросая в кастрюлю начищенную картошку, она услышала шепот: «Пуня». С замирающим сердцем она подняла глаза и увидела Яна, который стоял прямо перед ней в открытом кухонном окне. Он улыбался.

– Знаешь, чего они хотели? – спросил он. – Ты не поверишь. Когда я пришел в канцелярию губернатора, меня отвезли на машине в Констанчин, личную резиденцию Фишера. Как оказалось, его охранники обнаружили рядом с домом и вокруг в лесу змей; они перепугались, решив, что члены подполья могли напустить ядовитых гадов, чтобы те изжалили немецкое правительство! Лейст посоветовал им связаться со мной, как единственным, кто разбирается в змеях. В общем, я доказал им, что змеи не ядовитые, переловив их голыми руками! – После чего Ян угрюмо добавил: – По счастью, в этот раз цианистый калий не потребовался.

Однажды днем, уходя с работы, Ян положил в свой рюкзак два пистолета, прикрыв их только что зарезанным кроликом. Сойдя с трамвая у мемориала на площади Ветеранов, он вдруг наткнулся на немецкий патруль из двух солдат, один из которых прокричал: «Руки вверх!» – и приказал открыть для осмотра рюкзак.

«Мне конец», – подумал Ян. После чего улыбнулся обезоруживающе и произнес:

– Как же мне открыть рюкзак, когда у меня подняты руки? Лучше сами посмотрите.

Солдат заглянул в рюкзак и увидел тушку кролика.

– Ишь ты, кролик! На завтрашний обед?

– Да. Должны же мы что-то есть, – сказал Ян, все еще улыбаясь.

Немец сказал, что он может опустить руки, и, проговорив «Also, gehen Sie nach Hause!»[84], отправил его восвояси.

Антонина писала, что, пока слушала рассказ об этой опасной встрече, кровь пульсировала в венах с такой силой, что кожа на голове шевелилась. И то, что Ян, кажется, веселился, пересказывая ей эту историю, посмеиваясь над тем, что могло обернуться трагедий, расстраивало ее больше всего.