Жена банкира - [37]

– Вовсе нет. Я тоже выросла в маленьком городке. И одной из причин, по которой согласилась переехать в Женеву вместе с Мэтью, была как раз возможность путешествовать. Нас ждала романтичная жизнь. По крайней мере, так мне казалось…

Зои кивнула. Похоже, она испытывала облегчение оттого, что Аннабель ее не осуждает.

– Нагрузка, конечно, была ужасной. Я все время работала. Ты сама знаешь, каково это, потому что с Мэтью было то же самое. На моей должности никто никогда не уходит в отпуск. Мы должны быть наготове в любой момент, когда бы наш банкир нам ни позвонил. Среди ночи, на выходных – не важно. Насколько я понимаю, поэтому нам так много и платят.

Несколько месяцев назад я вошла в кабинет к Мэтью и застала там Йонаса. Они не на шутку разозлились друг на друга. Как только я появилась, они тут же умолкли, а я постаралась как можно скорее уйти. Потом Мэтью выглядел очень расстроенным, и после работы я пригласила его пойти выпить. И он слегка перебрал, что было на него совсем не похоже. Вот тогда я и узнала, что в банке что-то не так.

Аннабель нервно заерзала на месте; она то закидывала ногу за ногу, то ставила ее обратно. Ей не очень-то это понравилось: Мэтью откровенничал со своей секретаршей. Но Аннабель лишь кивнула головой и ничего не сказала.

– Он сказал мне, что обеспокоен из-за некоторых клиентов Йонаса. Видишь ли, очень многие наши клиенты не совсем… как сказать это по-английски? Прости, когда я устаю, мой английский начинает меня подводить. Не совсем открытые и честные? Я имею в виду, они обращаются к нам, чтобы спрятать свои деньги. От правительства, от своих супругов, от кого угодно. Этим мы и занимаемся: прячем чужие деньги на номерных счетах, чтобы никто не узнал, кому они принадлежат. Ты меня понимаешь?

– Думаю, да, – медленно ответила Аннабель. – Ты хочешь сказать, что вы делаете это нелегально?

Зои пожала плечами:

– Швейцарских законов мы не нарушаем. Если к нам обращается клиент, например, из Штатов и кладет на один из наших номерных счетов десять миллионов, с которых не уплачены налоги, то это он преступник, а не мы.

– О’кей. Выходит, вы можете помогать человеку уходить от уплаты налогов в другой стране, но здесь, в Женеве, то, что вы делаете, законно?

– Формально – да. Но есть и исключения. И именно по этому поводу у Мэтью возникли разногласия с Йонасом.

– Что значит «исключения»?

– Есть те, с кем банк вообще не должен вести никаких дел. Люди из санкционных списков. Террористы. Торговцы оружием. Диктаторы. «Свисс юнайтед» в принципе не может вести бизнес с такими людьми. Как и остальные банки. В нашей фирме имеется специальный отдел надзора за нормативно-правовым соответствием, который должен тщательно это проверять.

– Однако Йонас игнорировал эти правила?

– Да. Потому что это очень прибыльно. Возьмем для примера Башара аль-Асада.

– Сирийского диктатора?

– Да. Сам Асад, члены его семьи, все его министры и чиновники находятся в санкционных списках. Эти санкционные списки – один из способов, которым ООН, ЕС, США могут оказать воздействие на таких людей. Другими словами, это означает: если ты ведешь бизнес с кем-то из этого списка, у тебя могут быть большие проблемы.

– Таким образом получается, что, если «Свисс юнайтед» имеет с ними дело, он тем самым нарушает нормы международного права?

– Да. Но «Свисс юнайтед» все равно идет на это. Неофициально. А фактически Йонас является персональным банкиром семьи Асада.

Аннабель передернуло. Фотографии и видео, поступавшие из Сирии, были ужасающими. Химические атаки. Города, превратившиеся в руины. Горы трупов. Люди, голодающие, обожженные, повешенные, брошенные в тюрьмы. Как кто-то может вести бизнес с таким человеком, как Асад? И как Йонас после этого может спокойно спать по ночам?

– А Мэтью… – начала она, но запнулась. – Мэтью был…

Зои покачала головой:

– Нет. Начинающим банкирам они таких клиентов не поручают. Но Мэтью опекал сам Йонас. Он вводил его в курс дел. Для начала Йонас захотел, чтобы Мэтью курировал счета Фатимы Амир, двоюродной сестры Асада. Она не фигурировала в санкционных списках. Вела легальный бизнес. Но когда Мэтью узнал, кто она такая, он почувствовал себя некомфортно. И еще ему не нравилось, как Йонас относится к проверке клиентов на соответствие международным требованиям. Мэтью нервничал из-за того, что шеф пренебрегал санкциями. Это было незаконно, и Йонас, конечно, это знал.

– Тогда почему же Мэтью согласился, чтобы Фатима стала его клиенткой?

Зои натянуто улыбнулась:

– Если Йонас делает какое-нибудь распоряжение, его выполняют.

– Но Мэтью мог бы уволиться…

– Возможно. Но все не так просто. У Йонаса обширные связи. В его силах сделать так, чтобы Мэтью никогда не смог найти себе работу в Штатах.

– Ты не можешь говорить об этом серьезно. Йонас относился к Мэтью как к родному сыну.

Зои нахмурилась.

– Тебе известно, как умер отец Мэтью?

– У него случился сердечный приступ, – сухо ответила Аннабель.

– Он покончил с собой.

– А ты откуда об этом знаешь? – резко бросила Аннабель.

Мэтью редко говорил о своем отце. До этого момента Аннабель считала себя единственным человеком на свете, которому было известно о том, что Том Уэрнер совершил самоубийство. Для остальных он был весьма успешным филантропом, которого все любили. У него была недвижимость на Манхэттене, в Саутгемптоне и на Палм-Бич. Том входил в состав совета директоров ряда крупных корпораций и одно время даже был президентом нью-йоркского бейсбольного клуба «Никербокер». Только Мэтью знал, что у его отца в конце концов возникли серьезные финансовые проблемы. Остаться без гроша было для него уже слишком. И поэтому Том повесился у себя в апартаментах на Пятой авеню. Его тело обнаружил Мэтью. Он и рассказал Аннабель о том, что произошло, но всем остальным говорил, что у его отца случился сердечный приступ. Они повторяли об этом так часто, что в конце концов Аннабель почти забыла, что это ложь.