Жемчужина, сломавшая свою раковину - [53]
Что касается меня, я всегда была надежной помощницей мамы-джан, ее взбалмошной, непослушной бача-пош. Сейчас, я знала, мама-джан вновь и вновь возвращалась к мысли: верно ли она поступила, переодев меня мальчиком? Будь я чуть старше и чуть умнее, я сказала бы маме, что она приняла верное решение. Я призналась бы, что это было лучшее время в моей жизни и что мне хотелось бы остаться бача-пош навсегда.
Итак, семья Абдула Халика пришла, чтобы забрать трех сестер — трех жен для своих сыновей.
Мулла начал читать дуа.[34] Даже мама-джан склонила голову, прислушиваясь к словам. Я была уверена, что собравшиеся здесь люди молятся о разных вещах, каждый о своем. Интересно, как Аллах сортирует их просьбы?
«Би-сми-Лляхи-р-рахмани-р-рахим…»[35]
Собравшиеся эхом откликнулись на слова муллы. Затем он начал читать: «О, пальцы порождающий!..»
Когда мулла закончил строфу, раздался голос тети Шаимы: «Йа мусаббиба ль-асбаби йа муфаттиха ль-абваби йа ман хайсу ма ду Аийа аджаба…»
«О, все причины порождающий! О, все врата открывающий! О, Тот, к Кому взывают, на призыв отвечающий!»[36]
В комнате наступила мертвая тишина. Затем раздался голос отца:
— Шаима-ханум, что-то случилось? Зачем ты перебиваешь хаджи-сахиба?
— Конечно случилось, — откликнулась тетя Шаима. — Мулла неверно произносит слова: «причины порождающий», а не «пальцы». Уверена, мулла должен понимать, какую непростительную ошибку он допускает. Верно, хаджи-сахиб?
Мулла кашлянул и попытался продолжить молитву с того места, где его перебили. Но запнулся и начал читать сначала и с теми же ошибками.
— Йа мусаббиба ль-асаби…
— Асбаби, — вновь раздался голос тети Шаимы. Таким тоном утомленный учитель поправляет тупого ученика.
Я боялась, что папа-джан осуществит свою угрозу: отрезать тете язык и вышвырнуть ее на улицу. Мне действительно сделалась страшно за нее.
— Шаима-джан, пожалуйста, имей хоть каплю уважения к нашему гостю. — На этот раз к тете обратилась моя бабушка.
— Я с огромнейшим уважением отношусь к нашему гостю, — невозмутимым тоном откликнулась тетя Шаима, — но я также с почтением отношусь к Корану, как, уверена, и все здесь собравшиеся. И полагаю, для нас всех было бы величайшим бесчестием коверкать священный текст.
Мулла снова кашлянул и в третий раз начал читать молитву. Ему наконец удалось произнести текст без ошибок.
— Так-то лучше, — похвалила муллу тетя Шаима.
Чуть позже мы услышали, как в соседней комнате начался никах. Папа-джан громко назвал свое имя, имя своего отца и деда: все это должно было быть записано в наших брачных контрактах.
Видя, в каком состоянии находится мама-джан, Парвин изо всех сил пыталась сохранять спокойствие и не плакать. Тетя Шаима — единственная родственница с маминой стороны и единственный человек, на чью помощь мы могли рассчитывать, — заняла стратегическую позицию между нашей бабушкой и матерью Абдула Халика. Никто не знал, что делать с этой непрошеной гостьей. Папа-джан кипел от негодования, но, видимо, решил не устраивать сцен при гостях.
Мы с сестрами оставались пока в спальне, усевшись тесным кружком возле мамы-джан.
— Мои дорогие девочки, — мягко заговорила мама-джан, — я молилась, чтобы этот день не пришел в нашу жизнь, но вот он наступил, и, боюсь, ни я, ни тетя Шаима уже ничего не сможем сделать, чтобы помешать тому, что должно случиться. Думаю, такова воля Аллаха. Сейчас у меня почти не осталось времени, чтобы подготовить вас к замужней жизни. Но вы уже молодые женщины, жены, — сказала мама-джан, с трудом веря собственным словам. — И ваши мужья ждут от вас некоторых вещей. Вы обязаны подчиняться вашим мужьям. Поначалу это будет непросто… но со временем вы научитесь переносить те вещи… которые по воле Аллаха приходится делать женщинам.
Из глаз мамы-джан снова хлынули потоки слез. Мы тоже заплакали. Я не поняла, к чему именно она хотела подготовить нас, но, похоже, это было нечто ужасное.
— Пожалуйста, девочки, не плачьте, — глотая слезы, сказала мама-джан. — Так устроена жизнь: дочери выходят замуж и становятся частью другой семьи. Точно так же я пришла в дом вашего отца.
— Смогу я иногда навещать тебя, мама-джан? — спросила Парвин.
Мама вздохнула.
— Твой муж захочет, чтобы ты занималась домом, но, я надеюсь, он сумеет понять твои чувства и время от времени будет приводить тебя к нам, чтобы ты могла повидаться с матерью и сестрами.
Это было все, что она могла ответить на вопрос дочери.
Мы с Парвин сидели возле мамы, крепко прижавшись к ней, я — справа, Парвин — слева. Мама-джан тихо гладила нас по волосам. Шахла опустилась на пол возле маминых ног и положила голову ей на колени. Рохила сидела напротив, прижимая к себе нашу младшую сестру. Обе с тревогой наблюдали за нами. Даже малышка Ситара затихла, чувствуя приближение чего-то значительного и пугающего.
— Скажу вам, девочки, еще что-то важное, — снова заговорила мама-джан. — Там, куда вы попадете, вам придется иметь дело с другими женами. Я молю Аллаха, чтобы они оказались добры к вам. Старшие женщины часто завидуют молодым, поэтому будьте внимательны, смотрите, насколько вы можете доверять им. Но в любом случае старайтесь поладить и с ними, и со свекровью. Вам не следует настраивать их против себя. И следите за собой: умывайтесь, хорошо ешьте, не забывайте читать молитвы и слушайтесь мужей.
Выходя замуж за нелюбимого, молодая афганка и подумать не могла, что Махмуд станет самым родным для нее человеком. Но талибы отняли у нее все: любимую работу, право свободно ходить по улицам, мужа… Ферейба вынуждена бежать из страны. Впереди тысячи километров, чужие города, нужда и холод. И необходимо решить, кто больше нуждается в матери – умирающий младенец Азиз или первенец Салим, пропавший на улицах Афин.
У Славика из пригородного лесхоза появляется щенок-найдёныш. Подросток всей душой отдаётся воспитанию Жульки, не подозревая, что в её жилах течёт кровь древнейших боевых псов. Беда, в которую попадает Славик, показывает, что Жулька унаследовала лучшие гены предков: рискуя жизнью, собака беззаветно бросается на защиту друга. Но будет ли Славик с прежней любовью относиться к своей спасительнице, видя, что после страшного боя Жулька стала инвалидом?
В России быть геем — уже само по себе приговор. Быть подростком-геем — значит стать объектом жесткой травли и, возможно, даже подвергнуть себя реальной опасности. А потому ты вынужден жить в постоянном страхе, прекрасно осознавая, что тебя ждет в случае разоблачения. Однако для каждого такого подростка рано или поздно наступает время, когда ему приходится быть смелым, чтобы отстоять свое право на существование…
История подростка Ромы, который ходит в обычную школу, живет, кажется, обычной жизнью: прогуливает уроки, забирает младшую сестренку из детского сада, влюбляется в новенькую одноклассницу… Однако у Ромы есть свои большие секреты, о которых никто не должен знать.
Эрик Стоун в 14 лет хладнокровно застрелил собственного отца. Но не стоит поспешно нарекать его монстром и психопатом, потому что у детей всегда есть причины для жестокости, даже если взрослые их не видят или не хотят видеть. У Эрика такая причина тоже была. Это история о «невидимых» детях — жертвах домашнего насилия. О детях, которые чаще всего молчат, потому что большинство из нас не желает слышать. Это история о разбитом детстве, осколки которого невозможно собрать, даже спустя много лет…
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В предлагаемой книге Джеральд Даррелл описывает путешествие в чрезвычайно редко посещаемый район Латинской Америки. С присущим ему юмором и художественным мастерством рассказывает о занимательных происшествиях, связанных с ловлей и содержанием в неволе диких животных, сообщает массу интересных подробностей об их привычках и образе жизни.
События, которые разворачиваются в романе, происходят в Китае в середине XVII века. Однажды в сердце юной девушки по имени Пион заглянула Любовь. Но вслед за ней пришла Смерть. И это стало для героини началом новой Жизни.
Отец шестнадцатилетней Камбили, героини бестселлера нигерийской писательницы Чимаманды Адичи — богатый филантроп, борец с коррупцией и фанатичный католик. Однако его любовь к Богу для жены и детей оборачивается лишь домашней тиранией, страхом и насилием. И только оказавшись в гостеприимном доме тетушки, Камбили понимает, что бывает другая любовь, другая жизнь… Уникальный лиловый куст гибискуса станет символом духовного освобождения.
1930-е годы. Дочь бедной вдовы, юная кореянка Сонджа счастлива — она любима и ждет ребенка. Правда, когда выясняется, что ее избранник женат и готов взять девушку лишь в содержанки, Сонджа от отчаяния принимает предложение молодого пастора и уезжает с ним в Японию. Она надеется на лучшее, но готова ко всему… Так начинается сага о нескольких поколениях эмигрантов — рассказ о чести, национальном достоинстве и о том, чем человек готов пожертвовать ради семьи. Роман, написанный американкой корейского происхождения Мин Чжин Ли, сразу же приобрел популярность и попал в список десяти лучших книг 2017 года по версии журнала The New York Times.