Жемчужина, сломавшая свою раковину - [50]
С тех пор как в нашем доме побывали сваты, мама-джан едва притрагивалась к еде. Вся она будто окаменела, а взгляд сделался неподвижным и мрачным. Однако идти на конфликт с отцом мама-джан не решалась, боясь разозлить его и потерять еще и младшую дочь — нашей Рохиле едва исполнилось одиннадцать.
Тем временем за оставшиеся до свадьбы две недели маме-джан предстояло вернуть меня к тому облику, который она сама же когда-то и изменила.
— Ты — Рахима, — сказала мама-джан. — Ты девушка и отныне должна вести себя соответствующим образом. Поняла? Следи за своей походкой, за тем, как сидишь, не смотри мужчинам в глаза, старайся говорить негромко.
Мне показалось, что мама-джан хотела добавить что-то еще, но голос ее дрогнул, и она замолчала.
Отец теперь смотрел на меня, словно перед ним был совершенно другой человек. Я больше не была его сыном, я стала неким существом, которое он предпочитал не замечать. Да и зачем? Скоро я и вовсе уйду из его дома.
Я же вилась вокруг Шахлы, всячески пытаясь задобрить ее. Я приносила еду, помогала с работой по дому. Шахла с непроницаемым лицом слушала мои бесконечные извинения и молчала. Однако сердце у нее было доброе, сестра не умела долго сердиться, и мы помирились.
— Возможно, мы сможем видеть друг друга, — вздохнула она. — Я хочу сказать, что они — одна семья. И, может статься, мы будем жить все вместе, как и здесь, — ты, я, Парвин.
— Надеюсь, Шахла, очень надеюсь, что так и будет.
Большие темные глаза сестры смотрели на меня с тихой грустью. Я вдруг поняла, как сильно она похожа на маму-джан. Мне захотелось сесть рядом и обнять ее. Прижимаясь плечом к плечу Шахлы, я чувствовала себя гораздо увереннее.
— Шахла? — позвала я.
— М-м-м?
— Как думаешь, это будет… это очень… ужасно? — прошептала я, наклоняясь к сестре, чтобы нас не услышала мама-джан.
Шахла посмотрела на меня, посмотрела в пол, но так ничего и не сказала.
На другой день пришла тетя Шаима. Она слышала ползущие по деревне слухи, что к нам два раза наведывался Абдул Халик в сопровождении дяди и двоюродных братьев. Нетрудно было догадаться, что наш отец что-то замышляет. Тетя сжала кулаки, когда мама-джан, заливаясь слезами, рассказала ей, что на следующей неделе сразу трех ее дочерей выдают замуж.
— Безмозглый ишак! А неплохое он провернул дельце! — прошипела тетка. — Ты пыталась поговорить с ним?
Мама-джан бросила на сестру такой взгляд, что той оставалось лишь кивнуть головой: все было понятно и без слов. Тетя Шаима разразилась новой серией проклятий:
— Нет, это не семья, а какое-то скопище безмозглых тупиц! Раиса, ты только взгляни на девочек!
— Шаима! — взмолилась мама-джан. — А что, что, по-твоему, я могла сделать?! Аллах избрал для них такой путь, это насиб…
— Да чтоб он провалился, ваш насиб! Придумали тоже! Люди всегда винят судьбу, когда не могут справиться с жизнью.
«А что, если тетя Шаима права?» — подумала я.
— Раз ты такая умная, скажи, как поступила бы на моем месте! — в отчаянии закричала мама-джан.
— Во-первых, настояла бы на том, чтобы присутствовать при разговоре. И постаралась бы убедить семью Абдула Халика, что девочки еще не достигли брачного возраста, что они пока не готовы стать женами.
— Ну и что толку? Думаешь, они стали бы слушать? Не забывай, ты имеешь дело не с добрыми соседями. Абдул Халик — полевой командир. Его охранники с автоматами сидели у нас в гостиной. Неужели ты серьезно веришь, что уговоры заставили бы их отступить?
— Но ты их мать…
— Да, я их мать. И я ничего не смогла сделать. — Мама-джан снова заговорила спокойным голосом. — Остался единственный способ, который я могу придумать, чтобы избавить их от этого кошмара.
— Какой способ? — спросила тетя Шаима.
Мама-джан еще больше понизила голос:
— Смерть. Смерть кого-то из членов семьи. Тогда все свадьбы будут отложены как минимум на год.
— Какая смерть? Раиса, что за бред ты несешь?
— Ну а что, Шаима? Таких историй полно. Мы обе знаем. Помнишь Манижу из соседней деревни?
— Раиса, ты спятила! Что ты говоришь? Думаешь, если девочки лишатся матери, они станут счастливее, чем если бы их выдали замуж? А как насчет двух младших? Что будет с ними?
Мама-джан молчала. Мне казалось, что в наступившей тишине я слышу стук сердца в своей груди.
— Шаима, я больше ничего не могу придумать, — упавшим голосом произнесла мама.
— Должна придумать. Надо найти способ заставить Арифа отказать им.
— Легко сказать. Почему бы тебе не прийти на ширин-хури, вот и посмотрим, что тебе удастся сделать.
— Само собой, приду. Неужели ты думала, что я могла бы не прийти?
Мама-джан устало вздохнула. Она откинулась назад и, прижавшись затылком к стене, прикрыла глаза. Темные круги у нее под глазами со вчерашнего дня стали еще больше.
Мы с сестрами придвинулись поближе к тете Шаиме.
— Девочки, позвольте, я расскажу вам еще немного о бабушке Шекибе. Как ни горько это осознавать, но, похоже, ее история — это ваша история. — Тетя Шаима качнула головой. — Думаю, мы все несем в себе истории наших предков. Итак, на чем мы остановились в прошлый раз?
Глава 20
ШЕКИБА
Шекиба смогла подняться с кровати только через два дня. Разбитая губа распухла, все тело было покрыто синяками и ссадинами, каждый вдох доставлял боль — казалось, ребра изнутри разрывают грудную клетку.
Выходя замуж за нелюбимого, молодая афганка и подумать не могла, что Махмуд станет самым родным для нее человеком. Но талибы отняли у нее все: любимую работу, право свободно ходить по улицам, мужа… Ферейба вынуждена бежать из страны. Впереди тысячи километров, чужие города, нужда и холод. И необходимо решить, кто больше нуждается в матери – умирающий младенец Азиз или первенец Салим, пропавший на улицах Афин.
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
В предлагаемой книге Джеральд Даррелл описывает путешествие в чрезвычайно редко посещаемый район Латинской Америки. С присущим ему юмором и художественным мастерством рассказывает о занимательных происшествиях, связанных с ловлей и содержанием в неволе диких животных, сообщает массу интересных подробностей об их привычках и образе жизни.
События, которые разворачиваются в романе, происходят в Китае в середине XVII века. Однажды в сердце юной девушки по имени Пион заглянула Любовь. Но вслед за ней пришла Смерть. И это стало для героини началом новой Жизни.
Отец шестнадцатилетней Камбили, героини бестселлера нигерийской писательницы Чимаманды Адичи — богатый филантроп, борец с коррупцией и фанатичный католик. Однако его любовь к Богу для жены и детей оборачивается лишь домашней тиранией, страхом и насилием. И только оказавшись в гостеприимном доме тетушки, Камбили понимает, что бывает другая любовь, другая жизнь… Уникальный лиловый куст гибискуса станет символом духовного освобождения.
1930-е годы. Дочь бедной вдовы, юная кореянка Сонджа счастлива — она любима и ждет ребенка. Правда, когда выясняется, что ее избранник женат и готов взять девушку лишь в содержанки, Сонджа от отчаяния принимает предложение молодого пастора и уезжает с ним в Японию. Она надеется на лучшее, но готова ко всему… Так начинается сага о нескольких поколениях эмигрантов — рассказ о чести, национальном достоинстве и о том, чем человек готов пожертвовать ради семьи. Роман, написанный американкой корейского происхождения Мин Чжин Ли, сразу же приобрел популярность и попал в список десяти лучших книг 2017 года по версии журнала The New York Times.