Жемчужина, сломавшая свою раковину - [25]

Шекиба работала исправно. Поначалу из страха, что ее отправят обратно. Но вскоре она поняла, что здесь к ней относятся совсем иначе, чем у Бардари.

Как только дядя Залим ушел, Азизулла позвал в гостиную жену, Марджан.

— Это Шекиба. Ее семья говорит, что она отлично управляется с хозяйством и может делать даже тяжелую мужскую работу. Введи ее в курс дела, чтобы Шекиба могла приступить к своим обязанностям. Посмотрим, соответствует ли она данным рекомендациям.

Марджан окинула Шекибу внимательным взглядом. Увидев изуродованное лицо девушки, она вздрогнула и не смогла сдержать испуганного возгласа. Жена Азизуллы была доброй женщиной и мгновенно прониклась жалостью к Шекибе.

— О небеса, бедная девочка! Как ужасно! — сокрушенно цокая языком, сказала Марджан. Впрочем, она быстро пришла в себя и добавила, вытирая перепачканные мукой руки о край фартука: — Ну что же, пойдем на кухню, я как раз замесила тесто.

На вид хозяйке было лет тридцать. Шекиба подумала, что своего первого ребенка Марджан родила примерно в ее возрасте.

— Это наша спальня, там дальше еще комнаты, — идя по коридору, махнула рукой Марджан, — а вот здесь у нас кухня. — Шекиба робко переступила порог кухни. — О небеса, погляди на себя, какие у тебя узкие бедра! — вдруг ни с того ни с сего воскликнула Марджан. — Как же ты будешь рожать?

Улыбка, с которой она смотрела на Шекибу, была широкой и доброй. Вероятно, с каждым новым ребенком эта улыбка становилась чуть шире. Но замечание Марджан удивило Шекибу. Никто и никогда не говорил ей о возможности стать матерью — никогда, даже в насмешку. Шекиба почувствовала, как краска заливает правую половину лица, и опустила голову.

— О, ты смущена! — всплеснула руками Марджан. — Как мило! Ну ладно, за дело. Мы тут болтаем, а у нас работы непочатый край.

Она рассказала, что именно Шекибе предстоит делать по дому. Список обязанностей оказался довольно длинным, но Марджан перечисляла их без того высокомерия, с которым обычно обращались к Шекибе ее тетки. Хотя в этот дом ее отдали в качестве работницы, Шекиба вдруг осознала, что для нее сделка Бардари с Азизуллой стала освобождением, и поймала себя на том, что улыбается во весь рот.

У Азизуллы и Марджан было четверо детей. Первой, с кем познакомилась Шекиба, была младшая девочка — Манижа. Черными кудрями, обрамлявшими розовые щеки, и выразительными глазами, подведенными кохлем,[12] малышка напомнила Шекибе сестренку — их певчую птичку Бюльбюль. Манижа, цепляясь за юбку матери, выглядывала из-за ее ноги и с интересом рассматривала нового для нее человека. Шекиба вспомнила, как точно так же цеплялась за маму-джан Акила. Марджан и Шекиба уселись за стол и быстро раскатали готовое тесто на тонкие овальные лепешки, чтобы позже отправить их в печь.

Старшему сыну Марджан, Фариду, было десять. Мальчишка ввалился на кухню и бесцеремонно схватил со стола кусок хлеба прежде, чем мать успела шлепнуть его по руке. И прежде, чем изуродованное лицо Шекибы заставило его вздрогнуть и разинуть рот. Глядя на мальчика, Шекиба попыталась представить, кого из ее двоюродных сестер могли бы сосватать Фараду, не приди в голову Шагул-биби отличная идея: предложить вместо одной внучки-невесты другую — в качестве домашней прислуги.

Вслед за Фаридом явились двое мальчиков помладше, Харизу было восемь лет, Джаваду — семь. Оба старались во всем подражать старшему брату, поэтому с той же бесцеремонностью попытались стянуть со стола хлеб и даже не обратили внимания на незнакомую женщину, хлопотавшую возле плиты вместе с их матерью. Мальчишки были живыми и озорными. В присутствии отца они затихали, но, когда Азизуллы не было рядом, братья беспрестанно препирались друг с другом. Иногда словесная перепалка превращалась в легкую потасовку, но оба мгновенно объединялись, как только возникала необходимость вступить в бой со старшим братом.

Дети, похоже, унаследовали от родителей безразличие к физическим недостаткам людей. После первой реакции — удивления и нескольких прямых и бестактных вопросов, — они, казалось, вообще перестали замечать необычную внешность Шекибы.

Пару недель спустя Шекиба уже чувствовала себя в доме Азизуллы, как в родной семье. Дети напоминали ей умерших братьев и сестру, но это не причиняло боли, напротив — доставляло радость, словно ее близкие вернулись к ней.

Вскоре, как и в доме у бабушки, все домашнее хозяйство оказалось на Шекибе: она стирала, готовила, таскала воду из колодца, мыла полы — все то же, что и раньше. Но здесь работать было значительно легче, поскольку обслуживать приходилось всего шестерых. Шекиба не сомневалась: Марджан чрезвычайно довольна тем, как изменилась ее жизнь с появлением прислуги, — довольна гораздо больше, чем хочет это показать. Азизуллу Шекиба не интересовала. Раз его жена не жаловалась на девушку, та была для него не важнее дворовой собаки.

Однако вечерами, когда все расходились по комнатам и дом погружался в сон, Шекиба лежала с открытыми глазами и думала, что по-прежнему остается здесь чужой и всегда ею останется. И Шекиба приняла это как факт: ей никогда не стать частью семьи Азизуллы. Приют в этих стенах ей обеспечен лишь до тех пор, пока она работает до кровавых мозолей.