Жемчужина, сломавшая свою раковину - [156]

Набравшись храбрости, я решила спросить дорогу.

— Ага-сахиб, ага-са… — начала я, понизив тон голоса на октаву.

— Нет, мальчик, отстань, нету меня денег! — Мужчина отмахнулся и прошел мимо, не сбавляя шага.

Обернувшись, я поискала глазами, к кому бы еще обратиться. Приметив женщину, я сделала было шаг к ней навстречу, но в следующее мгновение сердце у меня в груди оборвалось: она держала за руку маленького мальчика лет трех-четырех. Ребенок показывал пальчиком на проезжающий мимо блестящий автомобиль и требовал, чтобы мать разделила его восторг. Женщина что-то сказала сыну, тот расплылся в улыбке и захихикал.

Джахангир. На глаза у меня навернулись слезы.

К тому моменту, когда слезная пелена рассеялась, женщины уже и след простыл. Я двинулась дальше по улице. В витрине одного из магазинов были выставлены часы. Меня бросило в жар: пять минут второго! Я рискнула всем и, если не приду вовремя, могу потерять все. Что тогда будет со мной?

Мой взгляд скользнул с витрины на рекламный листок, прилепленный рядом на стене здания: «Посетите салон красоты „Шекиба“, Сарай-и-Шахзада!»

«Это, вероятно, и есть тот самый салон! „Шекиба…“» Я на миг прикрыла глаза — знакомое имя словно вернуло мне силы. Казалось, кто-то сильный и надежный взял меня за руку и повел в нужном направлении.

Я еще раз прочла объявление. Сарай-и-Шахзада. Я была уверена, что уже видела табличку с названием этой улицы. Развернувшись, я быстро зашагала в обратную сторону. Поворот налево и еще раз налево. Ну конечно, вот же она! Ряд деревьев вдоль тротуара придавал улице приветливый вид. Через пару минут я нашла салон красоты, вот и магазин электроники рядом с ним, и большой торговый автомат, а дальше — лавка зеленщика, овощи и фрукты в деревянных лотках выставлены у входа.

Салон красоты «Шекиба».

Напротив, на другой стороне улицы, как мне и говорили, — чайная.

«Надеюсь, я все же не слишком опоздала».

Дрожащими пальцами я взялась за ручку двери. Прежде чем войти, быстро пригладила взлохмаченные, неровно обкромсанные волосы и сделала глубокий вдох: будем надеяться, что люди внутри не сочтут меня за сумасшедшую.

Я увидела ее сразу, как только вошла. Серовато-розовый платок на голове и, как обычно, выбившаяся из-под него мягкая челка. Она неотрывно смотрела на дверь, вид у нее был не менее напряженный, чем у меня. Наши глаза встретились. Через мгновение она узнала меня, непроизвольно прижала ладонь к раскрытому от удивления рту и вскочила на ноги.

Лавируя между столиками, я двинулась к ней мимо попивающих чай с кардамоном иностранцев и болтающих по-английски афганцев.

— Ты пришла! — прошептала она, когда я приблизилась к столу.

— Да, миссис Франклин, — сказала я и рухнула на стул.

Глава 69 РАХИМА

Прошло девять дней, прежде чем мы увиделись с Хамидой и Суфией. Они не навещали меня, опасаясь, что случайно могут навести на след кого-нибудь из людей Абдула Халика. При виде меня Хамида расплакалась, а Суфия издала возглас, похожий на победный клич, — прежде я не замечала в ней такого озорства.

Покинув чайную, мы с миссис Франклин направились прямиком в приют для женщин. Но не в тот, о котором нам рассказывала Фахрия, — миссис Франклин нашла другой приют, расположенный подальше от парламента, на западной окраине Кабула.

Печаль и одновременно надежда, казалось, были растворены в самой атмосфере приюта, ими же были полны истории его обитателей — истории, от которых кровь стыла в жилах. Слушая их, вы понимали: ранам этих людей не суждено затянуться.

Я познакомилась с женщиной, вынужденной спасаться от родственников мужа. Когда он умер, свекровь вместе с остальными членами семьи обвинила ее в убийстве. Не дожидаясь, пока они начнут судебный процесс и отберут у нее детей, женщина взяла двух дочерей и сына и пришла в приют.

Другая женщина сбежала от мужа, который регулярно избивал ее и вдобавок вступил в связь с ее младшей сестрой. Однажды ночью, когда он храпел у себя в спальне, женщина потихоньку выбралась из дома и отправилась в город. Чтобы добраться до ближайшего полицейского участка, ей пришлось двое суток идти пешком.

Еще в приюте была девочка примерно моего возраста. Выслушав ее историю, я испытала нечто вроде облегчения: значит, я не одинока в моем несчастье, родители, продающие своих дочерей, — не такая уж редкость.

Моей новой знакомой было двенадцать, когда ее выдали замуж за человека почти на пятьдесят лет старше. Девочку нарядили в красивое платье, и вся семья отправилась в гости в соседнюю деревню. В конце вечера родители просто собрались и ушли, оставив дочь одну. Через четыре года она не выдержала и убежала из дома, где ее превратили в рабыню.

Однако своей историей я пока не готова была делиться. Даже за стенами приюта, в комнатах, устланных мягкими афганскими коврами, где витал легкий запах тмина, меня не покидал страх, что рука Абдула Халика дотянется и сюда. Не сомневаюсь, узнай он, где я скрываюсь, в тот же день стоял бы у дверей приюта вместе со своими головорезами. Эта мысль вселяла в меня такой ужас, что я почти не могла спать по ночам.

Хамида и Суфия навестили меня всего один раз. И хотя я скучала по ним, но не рассчитывала, что они станут приходить чаще. Я понимала: путь до приюта не близкий, да к тому же у них есть собственные заботы, семьи и дети. А главное, визиты сюда могли бы вызвать ненужные вопросы и навлечь неприятности на всех участников этой истории. Однако я всегда буду с теплотой и благодарностью вспоминать моих старших подруг и миссис Франклин, которые разработали хитроумный план спасения и помогли изменить мой насиб, который ожидал бы меня, вернись я домой к мужу. Правда, обдумывая наши планы, мы забыли, что мой побег может обернуться бедой для Бадрии. Хамида и Суфия видели ее на следующий день в парламенте. Старшая жена Абдула Халика была в бешенстве и поначалу с подозрением отнеслась к заверениям обеих женщин, что они понятия не имеют, куда я подевалась. Но затем искренность их возгласов и потрясенные лица убедили Бадрию, что заговорщицы говорят правду.