Желтый. История цвета - [43]
Здесь не хватит места для того, чтобы рассказать о словарях, изданных в Европе в XVII–XVIII веках за пределами Франции, в других странах и на других языках. В этих книгах статьи, посвященные желтому цвету, иногда более, иногда менее содержательны, однако предлагаемые значения слов и подтекст, который в них проглядывает, примерно такие же, как во французском. Самые любопытные, на мой взгляд, – статья giallo в четвертом издании «Dizionario», опубликованного во Флоренции Академией делла Круска в 1729–1737 годах; и статья yellow в знаменитом и очень своеобразном «Dictionary of the English Language», который в одиночку опубликовал Сэмюэл Джонсон в Лондоне в 1755 году: в обеих статьях приводятся неожиданные значения слова «желтый», причем все негативные: «раздраженный», «клеветник», «погрязший в долгах», «вонючий».
Чтобы завершить эту главу, заглянем не в какие-то другие словари, а в несколько энциклопедий века Просвещения, книг, превосходящих по объему словари, поскольку в них больше внимания уделено «вещам», чем «словам». Самой первой энциклопедией и моделью для всех последующих была «Cyclopœdia or An Universal Dictionary of Arts and Sciences» масона Эфраима Чемберса, изданная в Лондоне в 1727 году. Она имела большой успех; очень скоро аналогичные издания появились на других языках и в других странах. Цвету в ней порой уделяется значительное место; упоминания о нем имеются в разных разделах и сопровождаются более или менее пространными рассуждениями, из которых, однако, явствует, что автор всегда в курсе новейших научных открытий. Как правило, наибольшее место уделяется ньютоновской и постньютоновской физике. Но о химии и красильном деле в связи с цветом сказано достаточно – в отличие от живописи: возможно, потому, что живопись располагает своими собственными словарями, руководствами, трактатами и справочниками[172].
Посмотрим, что сказано о желтом цвете в «Энциклопедии», которую обычно называют «энциклопедией Дидро и д’Аламбера» и на которую оказала значительное влияние «Cyclopœdia» Чемберса. О назначении этой книги сказано в ее названии: «Энциклопедия, или Систематический словарь наук, искусств и ремесел, составленный обществом ученых». Этот труд ставит себе целью не только дать полную картину человеческих знаний, но и систематизировать их, показав достижения «просвещенного разума», а также выступить против некоторых учений, которые авторы считают устаревшими либо «происходящими из мира суеверий». Публикация книги не обошлась без трудностей (издательских, финансовых и юридических) и вызвала ожесточенные нападки, в частности со стороны иезуитов. Первый том вышел в 1751 году, последний, семнадцатый, – в 1765‐м; а затем, до 1772 года, были выпущены еще одиннадцать томов таблиц[173].
Желтый цвет удостоился отдельной статьи[174], но статья эта короткая и малосодержательная. Ценные сведения надо искать в других, более крупных статьях; какие-то из них были написаны выдающимися учеными или постоянными авторами «Энциклопедии», но есть и другие, написание которых, ввиду их, как считалось, второстепенного значения, было поручено «приказчикам» (выражение д’Аламбера). Все в целом охватывает важнейшие области знания, такие как ботаника и естественная история (Добантон), медицина, физика, химия (Жокур), история (Дидро), живопись, красильное дело, право, грамматика; а хитроумная система отсылок позволяет переходить от одной статьи к другой, уклонившись от возможной цензуры. То, что касается желтого цвета, надо собирать по крупицам в одиннадцати из семнадцати томов «Энциклопедии»; сведения о красном – в четырнадцати; а о синем – в шестнадцати.
При этом о желтом цвете в «Энциклопедии» по большому счету не сказано ничего нового. Когда речь идет в красящих веществах, о пигментах, о тканях, об истории одежды, о грамматике, ботанике или орнитологии, мы не находим в ней ничего такого, что не было бы уже написано в словарях, о которых мы говорили выше. Зато когда цвета рассматриваются с научной точки зрения, «Энциклопедия» снова и снова подчеркивает: желтый – один из «первичных» цветов, наряду с синим и красным, и его место в спектре – между зеленым и оранжевым. Этим двум смелым идеям, получившим известность в мире науки сравнительно недавно, и к середине XVIII века еще не принятым всем научным сообществом, суждена была долгая жизнь: еще и сегодня они остаются неопровержимыми.
Мода: курс на Восток
Далекий Восток издавна завораживал европейцев, однако долгое время оставался для них не столько реальностью, к которой можно прикоснуться, сколько сказочной мечтой, источником всех богатств, всех чудес, всех необычайностей. Рассказы Марко Поло (1254–1324) и других путешественников, которые, подобно ему, добрались до Китая и какое-то время жили там, почти не изменили представление о Востоке, почерпнутое из античных энциклопедий и средневековых бестиариев. Только в XVII веке с появлением в крупных европейских державах Ост-Индских компаний
Красный» — четвертая книга М. Пастуро из масштабной истории цвета в западноевропейских обществах («Синий», «Черный», «Зеленый» уже были изданы «Новым литературным обозрением»). Благородный и величественный, полный жизни, энергичный и даже агрессивный, красный был первым цветом, который человек научился изготавливать и разделять на оттенки. До сравнительно недавнего времени именно он оставался наиболее востребованным и занимал самое высокое положение в цветовой иерархии. Почему же считается, что красное вино бодрит больше, чем белое? Красное мясо питательнее? Красная помада лучше других оттенков украшает женщину? Красные автомобили — вспомним «феррари» и «мазерати» — быстрее остальных, а в спорте, как гласит легенда, игроки в красных майках морально подавляют противников, поэтому их команда реже проигрывает? Французский историк М.
Почему общества эпохи Античности и раннего Средневековья относились к синему цвету с полным равнодушием? Почему начиная с XII века он постепенно набирает популярность во всех областях жизни, а синие тона в одежде и в бытовой культуре становятся желанными и престижными, значительно превосходя зеленые и красные? Исследование французского историка посвящено осмыслению истории отношений европейцев с синим цветом, таящей в себе немало загадок и неожиданностей. Из этой книги читатель узнает, какие социальные, моральные, художественные и религиозные ценности были связаны с ним в разное время, а также каковы его перспективы в будущем.
Уже название этой книги звучит интригующе: неужели у полосок может быть своя история? Мишель Пастуро не только утвердительно отвечает на этот вопрос, но и доказывает, что история эта полна самыми невероятными событиями. Ученый прослеживает историю полосок и полосатых тканей вплоть до конца XX века и показывает, как каждая эпоха порождала новые практики и культурные коды, как постоянно усложнялись системы значений, связанных с полосками, как в материальном, так и в символическом плане. Так, во времена Средневековья одежда в полосу воспринималась как нечто низкопробное, возмутительное, а то и просто дьявольское.
Исследование является продолжением масштабного проекта французского историка Мишеля Пастуро, посвященного написанию истории цвета в западноевропейских обществах, от Древнего Рима до XVIII века. Начав с престижного синего и продолжив противоречивым черным, автор обратился к дешифровке зеленого. Вплоть до XIX столетия этот цвет был одним из самых сложных в производстве и закреплении: химически непрочный, он в течение долгих веков ассоциировался со всем изменчивым, недолговечным, мимолетным: детством, любовью, надеждой, удачей, игрой, случаем, деньгами.
Данная монография является продолжением масштабного проекта французского историка Мишеля Пастуро – истории цвета в западноевропейских обществах, от Древнего Рима до XVIII века, начатого им с исследования отношений европейцев с синим цветом. На этот раз в центре внимания Пастуро один из самых загадочных и противоречивых цветов с весьма непростой судьбой – черный. Автор предпринимает настоящее детективное расследование приключений, а нередко и злоключений черного цвета в западноевропейской культуре. Цвет первозданной тьмы, Черной смерти и Черного рыцаря, в Средние века он перекочевал на одеяния монахов, вскоре стал доминировать в протестантском гардеробе, превратился в излюбленный цвет юристов и коммерсантов, в эпоху романтизма оказался неотъемлемым признаком меланхолических покровов, а позднее маркером элегантности и шика и одновременно непременным атрибутом повседневной жизни горожанина.
Книга известного современного французского историка рассказывает о повседневной жизни в Англии и Франции во второй половине XII – первой трети XIII века – «сердцевине западного Средневековья». Именно тогда правили Генрих Плантагенет и Ричард Львиное Сердце, Людовик VII и Филипп Август, именно тогда совершались великие подвиги и слагались романы о легендарном короле бриттов Артуре и приключениях рыцарей Круглого стола. Доблестные Ланселот и Персеваль, королева Геньевра и бесстрашный Говен, а также другие герои произведений «Артурианы» стали образцами для рыцарей и их дам в XII—XIII веках.
Книга известного политолога и публициста Владимира Малинковича посвящена сложным проблемам развития культуры в Европе Нового времени. Речь идет, в первую очередь, о тех противоречивых тенденциях в истории европейских народов, которые вызваны сложностью поисков необходимого равновесия между процессами духовной и материальной жизни человека и общества. Главы книги посвящены проблемам гуманизма Ренессанса, культурному хаосу эпохи барокко, противоречиям того пути, который был предложен просветителями, творчеству Гоголя, европейскому декадансу, пессиместическим настроениям Антона Чехова, наконец, майскому, 1968 года, бунту французской молодежи против общества потребления.
По прошествии пяти лет после выхода предыдущей книги «По Фонтанке. Страницы истории петербургской культуры» мы предлагаем читателям продолжение наших прогулок по Фонтанке и близлежащим ее окрестностям. Герои книги – люди, оставившие яркий след в культурной истории нашей страны: Константин Батюшков, княгиня Зинаида Александровна Волконская, Александр Пушкин, Михаил Глинка, великая княгиня Елена Павловна, Александр Бородин, Микалоюс Чюрлёнис. Каждому из них посвящен отдельный очерк, рассказывающий и о самом персонаже, и о культурной среде, складывающейся вокруг него, и о происходящих событиях.
Произведения античных писателей, открывающие начальные страницы отечественной истории, впервые рассмотрены в сочетании с памятниками изобразительного искусства VI-IV вв. до нашей эры. Собранные воедино, систематизированные и исследованные автором свидетельства великих греческих историков (Геродот), драматургов (Эсхил, Софокл, Еврипид, Аристофан), ораторов (Исократ,Демосфен, Эсхин) и других великих представителей Древней Греции дают возможность воссоздать историю и культуру, этногеографию и фольклор, нравы и обычаи народов, населявших Восточную Европу, которую эллины называли Скифией.
Сборник статей социолога культуры, литературного критика и переводчика Б. В. Дубина (1946–2014) содержит наиболее яркие его работы. Автор рассматривает такие актуальные темы, как соотношение классики, массовой словесности и авангарда, литература как социальный институт (книгоиздание, библиотеки, премии, цензура и т. д.), «формульная» литература (исторический роман, боевик, фантастика, любовный роман), биография как литературная конструкция, идеология литературы, различные коммуникационные системы (телевидение, театр, музей, слухи, спорт) и т. д.
В книге собраны беседы с поэтами из России и Восточной Европы (Беларусь, Литва, Польша, Украина), работающими в Нью-Йорке и на его литературной орбите, о диаспоре, эмиграции и ее «волнах», родном и неродном языках, архитектуре и урбанизме, пересечении географических, политических и семиотических границ, точках отталкивания и притяжения между разными поколениями литературных диаспор конца XX – начала XXI в. «Общим местом» бесед служит Нью-Йорк, его городской, литературный и мифологический ландшафт, рассматриваемый сквозь призму языка и поэтических традиций и сопоставляемый с другими центрами русской и восточноевропейской культур в диаспоре и в метрополии.
Наркотики. «Искусственный рай»? Так говорил о наркотиках Де Куинси, так считали Бодлер, Верлен, Эдгар По… Идеальное средство «расширения сознания»? На этом стояли Карлос Кастанеда, Тимоти Лири, культура битников и хиппи… Кайф «продвинутых» людей? Так полагали рок-музыканты – от Сида Вишеса до Курта Кобейна… Практически все они умерли именно от наркотиков – или «под наркотиками».Перед вами – книга о наркотиках. Об истории их употребления. О том, как именно они изменяют организм человека. Об их многочисленных разновидностях – от самых «легких» до самых «тяжелых».
Монография посвящена исследованию литературной репрезентации модной куклы в российских изданиях конца XVIII – начала XX века, ориентированных на женское воспитание. Среди значимых тем – шитье и рукоделие, культура одежды и контроль за телом, модное воспитание и будущее материнство. Наиболее полно регистр гендерных тем представлен в многочисленных текстах, изданных в формате «записок», «дневников» и «переписок» кукол. К ним примыкает разнообразная беллетристическая литература, посвященная игре с куклой.
Сборник включает в себя эссе, посвященные взаимоотношениям моды и искусства. В XX веке, когда связи между модой и искусством становились все более тесными, стало очевидно, что считать ее не очень серьезной сферой культуры, не способной соперничать с высокими стандартами искусства, было бы слишком легкомысленно. Начиная с первых десятилетий прошлого столетия, именно мода играла центральную роль в популяризации искусства, причем это отнюдь не подразумевало оскорбительного для искусства снижения эстетической ценности в ответ на запрос массового потребителя; речь шла и идет о поиске новых возможностей для искусства, о расширении его аудитории, с чем, в частности, связан бум музейных проектов в области моды.
Мода – не только история костюма, сезонные тенденции или эволюция стилей. Это еще и феномен, который нуждается в особом описательном языке. Данный язык складывается из «словаря» глянцевых журналов и пресс-релизов, из профессионального словаря «производителей» моды, а также из образов, встречающихся в древних мифах и старинных сказках. Эти образы почти всегда окружены тайной. Что такое диктатура гламура, что общего между книгой рецептов, глянцевым журналом и жертвоприношением, между подиумным показом и священным ритуалом, почему пряхи, портные и башмачники в сказках похожи на колдунов и магов? Попытка ответить на эти вопросы – в книге «Поэтика моды» журналиста, культуролога, кандидата философских наук Инны Осиновской.
Исследование доктора исторических наук Наталии Лебиной посвящено гендерному фону хрущевских реформ, то есть взаимоотношениям мужчин и женщин в период частичного разрушения тоталитарных моделей брачно-семейных отношений, отцовства и материнства, сексуального поведения. В центре внимания – пересечения интимной и публичной сферы: как директивы власти сочетались с кинематографом и литературой в своем воздействии на частную жизнь, почему и когда повседневность с готовностью откликалась на законодательные инициативы, как язык реагировал на социальные изменения, наконец, что такое феномен свободы, одобренной сверху и возникшей на фоне этакратической модели устройства жизни.