Желтые обои, Женландия и другие истории - [33]
Отлично помню, как долго Терри распинался о явном единомыслии этих женщин — наиболее яркой особенности всей их культуры.
— Это невозможно! — упирался он. — Женщины не способны объединять усилия, это противоречит самой природе.
Когда же мы приводили ему в пример неопровержимые факты, он отмахивался:
— Чушь! — Или: — Да что все эти ваши факты, говорю же вам — этого быть не может.
Нам никогда не удавалось осадить его и заставить замолчать, пока Джефф не привел пример перепончатокрылых насекомых.
— «Пойди к муравью, ленивец»[2], и чему-нибудь научись! — торжественно провозгласил он. — Разве у них отсутствует согласованность? Тут не поспоришь. Эта страна похожа на огромный муравейник, а тебе известно, что муравейник есть не что иное, как питомник. А как насчет пчел? Разве у них не получается объединять усилия и любить друг друга?
Именно так писал знаменитый Генри Констебль[3]. Вот покажи мне сообщество самцов — птиц, насекомых или млекопитающих, — где царила бы такая же слаженность, а? Или одну из наших стран с патриархальным укладом, где люди бы так же трудились во имя общего блага? Говорю тебе, что женщины — это прирожденные со-трудницы!
Терри пришлось узнать многое из того, чего он не хотел узнавать.
Но вернемся к моему краткому историческому анализу.
Они наладили тесное сотрудничество в интересах детей. Для наилучшего выполнения работ им, конечно же, приходилось специализироваться: детям наряду с матерями были нужны пряхи и ткачихи, крестьянки и садовницы, плотницы и каменщицы.
Затем началось заселение земель. Когда каждые тридцать лет население увеличивается в пять раз, оно вскоре переполняет пределы страны, особенно такой небольшой. Женщины очень скоро избавились от травоядного скота; последними, как я полагаю, исчезли овцы. К тому же они разработали систему интенсивного земледелия, превосходящую все, о чем мне доводилось слышать, и все леса засадили исключительно плодоносными деревьями.
Однако, несмотря на все усилия, они столкнулись с острой проблемой «переизбытка населения». Места становилось все меньше, что неизбежно сопровождалось падением уровня жизни.
И как же женщины с этим справились?
Не с помощью «борьбы за существование», результатом которой стало бы появление агрессивно настроенной массы темных и забитых людей, пытающихся опередить друг друга. Немногие ненадолго забрались бы на самый верх, топча толпы себе подобных, появилось бы обреченное на безнадежное существование «дно», состоящее из бедняков и дегенератов, исчезли бы мир и покой вместе с возможностью развивать в людях лучшие качества.
Они также не принялись совершать хищнические набеги, чтобы отнять у кого-то еще земли или продовольствия для поддержания своих мятежных жителей.
Вовсе нет. Они собрали совет и хорошенько все обдумали. Мыслили они очень ясно и четко. Они заявили: «Мы приложим все усилия к тому, чтобы народ нашей страны жил при наиболее достижимом уровне спокойствия, удобств и физического здоровья, при этом гармонично развиваясь. Таковыми мы сделаем всех людей».
Вот так. Понимаете, они были матерями. Не в нашем понимании, производящими неуправляемое и непроизвольное деторождение, вынужденными заполнять и переполнять свою страну и все соседние, а затем видеть, как их дети страдают, грешат и погибают в безумной борьбе друг с другом. Но в понимании своей бытности высокосознательными творцами народа. Материнская любовь являлась для них не животной страстью, чистым «инстинктом», всецело личностным чувством, она стала Религией.
Она включала в себя безграничное чувство единения сестер, сплоченную общность в достижении единой цели, что нам было так трудно понять. И общность эта была национальной, расовой, человеческой — даже не знаю, как ее охарактеризовать.
Мы привыкли воспринимать то, что называем «матерью», как человека, полностью погруженного в розовый мирок безоблачного детства и проявляющего лишь самый отвлеченный интерес к миркам других, не говоря уже об общих нуждах всех мирков. Но эти женщины сообща трудились над выполнением величайшей из задач — они создавали народ и создали его на совесть.
Затем последовал период «негативной евгеники», который наверняка представлял собой отвратительное жертвоприношение. Мы сплошь и рядом готовы «пожертвовать жизнью» ради страны, но им пришлось ради страны отказаться от материнства, и именно это было труднее всего.
Когда я в своих изысканиях добрался до этого места, то отправился к Сомель, чтобы она меня просветила. К тому времени мы так сдружились, как я никогда в жизни не дружил ни с одной женщиной. Она была очень внимательной особой, от нее исходили почти материнские взаимопонимание и доверительность, которые так нравятся мужчинам в женщинах, но в то же время у нее были ясный ум и надежность, которые я прежде считал чисто мужскими качествами. До того мы с ней успели много о чем переговорить.
— Вот смотри, — начал я. — У вас был жуткий период, когда население резко увеличилось и пришлось ограничивать его численность. Между собой мы много об этом говорим, но твое мнение настолько отлично от нашего, что мне бы хотелось услышать более подробный рассказ.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Однажды провинциальный художник Алексей Ганин нарисовал портрет девушки, которая приснилась ему во сне и с этого момента вся его жизнь пошла наперекосяк. Он стал нелюдим, потерял покой… Дальше — больше — внезапно одна за другой бесследно исчезают три его девушки, он никак не может устроить свою личную жизнь, потом трагически погибают его единственный близкий друг — художник Павел Расторгуев и богатый покровитель — олигарх Никитский… Такова завязка романа «Врата Лилит» — динамичного, остросюжетного повествования о судьбе художника, связавшего свою судьбу с нечистой силой.
Роман Коутса похож на африканский танец джубу, который танцуют, держа на головах кувшины, полные воды. Кто прольет воду – выбывает. И так до последнего танцора. Такой танцоркой была мать главного героя, он же с кувшином не танцует. Хайрам Уокер магическим способом перемещает рабов в пространстве, из южных штатов в северные, используя для этого воду.
«Палач», — мелькнуло в голове. — Не бойся, — прошептал незнакомец, склоняясь надо мной. Он отер мой лоб от влаги и тихо цыкнул: — Ты не мертв, но и не жив. Сейчас решается твоя судьба.
Неподкупные пальцы грехов минувшей молодости незримо тянут успешного инженера обратно на малую Родину — в небольшой провинциальный городок. Меж редких высоток видятся проблески бездумно утраченного главного — теплоты близких, любви родных. Однако, судьба готовит нежданное, для каждого, кто ещё вчера видел наброски новой жизни в чистой тетради — смерть. Но переступив главную черту герой понимает, что его эпилог вполне может оказаться гораздо содержательней, чем вся прижизненная повесть.
Джуд уверен, что все что говорится по радио про глобальное потепление — фигня, пока ему не приходится столкнуться с этим лицом к лицу.Входит в сборник «A Little Silver Book of Sharp Shiny Slivers», 2017 г.
В сборник «Вернувшиеся» вошли три пьесы Хенрика (Генрика) Ибсена: «Столпы общества» (1877 г.), «Кукольный дом» (1879 г.) и «Привидения» (1881 г.) в новом, великолепном переводе Ольги Дробот.
Граф Фабио Романи, которого все считают одной из жертв эпидемии холеры, бушевавшей в Неаполе в конце XIX века, «воскресает из мертвых»… Однако, возвратившись домой, он с ужасом понимает: там его никто не ждет… Красавица жена Нина и лучший друг Гвидо, давно состоявшие в тайной связи, планируют свадьбу и считают дни до окончания траура. Потрясенный предательством до глубины души, граф Романи бросает вызов судьбе и решает посвятить свою жизнь изощренной мести… И для начала он выдает себя за другого человека, чтобы вновь завоевать любовь Нины, дружбу Гвидо и уважение в обществе…
Англия. Родина Чарлза Дарвина, Уинстона Черчилля, Олдоса Хаксли… Англичане. Вежливы и законопослушны, всегда встают на защиту слабого, но верны феодальным традициям и предвзято относятся к иностранной кухне… Они нетерпимы к насилию, но при этом не видят ничего плохого в традиционных телесных наказаниях… Английский характер, сама Англия и произведения выдающихся ее умов – Редьярда Киплинга, Т.С. Элиота, Чарлза Диккенса, Генри Миллера – под пристальным вниманием Джорджа Оруэлла! Когда-то эти эссе, неизменно оригинальные, всегда очень личные, бурно обсуждались в английской прессе и обществе.
Немногие знают, что сэр Артур Конан Дойл считается одним из классиков литературы ужасов. Его мистические рассказы с непредсказуемыми развязками невозможно отложить, не дочитав до последней страницы: герои сталкиваются с таинственными ситуациями, где самые обычные предметы предвещают несчастья и смерть, а главное – оказываются лицом к лицу с самым жутким кошмаром, от которого нельзя ни убежать, ни спрятаться, – с собственным страхом.