— Вот видишь, Лок, а ты не хотел его приглашать! — Аманда улыбнулась и подошла ближе. — Ты уловил самую суть ситуации…
Полог откинулся внутрь вошёл часовой:
— Госпожа Аманда, к вам Добромил.
— Что случилось?
— Разведчики что-то нашли.
— Зови.
Через несколько секунд в хижину бесшумно вошёл человек. Одет он был совсем неброско.
Добромил слегка поклонился и доложил:
— На северном берегу мы нашли раненного гибберлинга. Он не из наших.
— Одного? — удивился Лок.
— Совершенно одного. Он так плох, что мы его не стали даже переносить.
— Вот что, Добромил, найди Даниэля и немедленно отправляйся туда. И ты, Лок, тоже…
В хижине остались только я, Бернар и Аманда.
— Гибберлинг без своих братьев… Думаю, Лок сможет его разговорить. У них, по крайней мере, будет ещё одна общая точка соприкосновения.
Поймав мой непонимающий взгляд, Аманда пояснила, что Лок потерял братьев.
— К вам обоим у меня тоже есть дело. Говорят, вы неплохо сработались, тролля убили…
— Ранили, — поправил я.
— Не важно. На северо-западном берегу разведчики видели джунскую стелу. Отправьтесь к ней и добудьте нам обсидиановые камни.
— Что это? — не понял я.
— Черное стекло, — пояснил Бернар. — Оно способно концентрировать в себе силу астрала.
— Верно, — кивнула Аманда.
— Извиняюсь, конечно, а зачем оно… вам?
— Для дела, — улыбнулась Аманда опять своё милой улыбкой.
Грешным делом я на секунду-другую подумал, что ей нравлюсь, но тут же прогнал эту мысль прочь. Аманда не очень походила на сластолюбицу Селену. Гордая осанка, независимость, но и мягкость, очарование… В ней было много настоящего, женского.
Я слышал, что эльфы никогда не считали людей объектом для восхищения, а не то, что любви. Если Селене просто хотелось развлечений, то Аманда была более целомудренна. Скорее всего, её милая улыбка, лишь «оружие» в женских руках.
— Выходите утром, — добавила она напоследок, своим чарующим голосом.
Мы вышли наружу. Бернар посмотрел на меня, словно хотел что-то сказать, но нервно потерев подбородок, пробормотал: «Спокойной ночи».
— Подожди, — остановил его я. — Во сколько выходим?
— В четвертую «стражу». Будь готов, я сам тебя найду.
Бернар ушёл в темноту. Его поведение всегда было странным, а сегодня ещё и подозрительным.
Я нашел себе неплохое место у одного из костров, где наскоро перекусив, лег спать. Сон пришёл быстро — сказалась усталость дня.
Но глаза вдруг открылись сами собой.
Я осмотрелся, что могло помешать мне спать. С трудом поднявшись, я увидел недалеко от себя Бернара. Он сидел под деревом и глядел в небо на полную луну.
— Красиво, правда? — негромко спросил он.
— Ты давно здесь?
— Давно.
— А чего не спишь?
— Успею. В чистилище времени будет предостаточно.
Я не понял, шутит он или говорит серьёзно. Хотя, наверное, серьёзно: на шутника он мало походил.
— Твоя отверженность и неприятие мирских радостей удивительна даже для твоего сана, — заметил я.
Бернар повернулся ко мне.
— Ночь откровений? — спросил он. — Ты ведь тоже весьма странный тип, как для канийца. Хорошая компания, не так ли?
— Да, весьма занимательная: эльф, отрицающий мир в своей душе…
— … и человек, заблудившийся в своём разуме.
Я сел. Сон прошёл сам собой.
— Думаешь, один ты такой наблюдательный? — спросил Бернар.
— Ну что ж: у каждого есть свои тайны.
— Наш мир весь состоит из тайн. Знаешь, во что верят гибберлинги?
— Во что?
— Что всё в мире, и живое и неживое — абсолютно всё взаимосвязано невидимыми Нитями. Они сплетаются друг с другом, и так получается Ткань Мира. Вот и мы с тобой вплелись в неё своим неповторимым узором.
Бернар замолчал и вернулся к созерцанию луны.
— А во что веришь ты? — спросил я.
— Позволь пока не отвечать на этот вопрос… Четвертая «стража» — нам пора выходить.
Я усмехнулся: ну и скользкий этот эльф. Хотя… хотя не мне его судить.
И я стал складывать свои нехитрые пожитки.
Впереди лежал Сумеречный лес — так прозвали его разведчики. Нас предупредили, что лес кишит хищниками:
— Там полно рысей, — говорили местные интенданты — семейка Задорных — тройняшки гибберлинги, одетые в длинные балахоны василькового цвета (как я позже понял, это гербовый цвет семьи ди Дазирэ; здесь у многих он присутствовал в разной степени и в одежде, и в каких-то аксессуарах). — Недавно трое вообще не вернулись, а четвертого нашли в овраге полуживым. Славуту Рубцова.
— И что он говорит?
— Да что он может сказать. Бредит. Какие-то духи и прочее в том же ключе. Его с товарищами отправили заготовить брёвна и вот результат.
— И это всё рыси? — не унимался я.
— Понимаешь, — Задорные даже перестали раскладывать вещи по сундукам, — нам, когда были в Сиверии, местные охотники говорили, что рыси на группы людей не нападают. Они ж не дурные! А в стаи, как волки, не собираются.
— Тогда, кто же их так?
— Тенсес его знает! Но… но рысей опасайтесь. Если добыча крупная, то она первым делом вгрызается в её горло и высасывает кровь. Потом разрывает брюхо и поедает внутренности, особенно печень и сердце. Остальное не трогает до поры до времени. Затем, чуть погодя принимается за шею, плечи…
— Ясно, чего страшить-то! — и мы с Бернаром отошли. — Что скажешь? — спросил я его.
