«Железный поток» в военном изложении - [13]
Заметив Ослабление нашего огня, противник приблизился к нашему расположению и с криком «ура» бросился в атаку не дрогнули и героически отражали атакующих, расходуя последние патроны. Пьяные казаки надвинулись вплотную, и началась в буквальном смысле слова рукопашная схватка. Ни у казаков, ни у красных бойцов штыков не было; носить штыки считалось излишним.
В результате несколько смешавшиеся части первой колонны перешли под прикрытием Полтавского батальона (бывш. батальон Северо-Кубанского полка) на левый берег реки. Мосты через руку были немедленно подожжены. Белогвардейцы пытались под прикрытием сильного ружейного и пулеметного огня потушить их и переправиться на левый берег реки Протоки. Но эти попытки оказались безуспешными. Понтонный мост сгорел окончательно, а для исправления железнодорожного моста требовалось значительное время. Также были сожжены все имеющиеся в этом районе лодки, баркасы, шлюпки и т. д.
Большую роль в этом бою сыграли Полтавский и Славянский эскадроны, находившиеся в резерве. По моему распоряжению они врубились в прорвавшегося к понтонному мосту противника и, оказав помощь, Полтавскому батальону, позволили всем частям колонны переправиться на левый берег реки.
Непроходимая река задержала противника, и части колонны удалось привести в порядок, пополнив их из обозов беженцами, среди которых нашлось около 2 000 здоровых бойцов. Таким образом, несмотря на некоторые потери, численный состав первой колонны даже увеличился. Однако, патронов осталось не больше, как по 6–8 штук на стрелка, а у некоторых, в особенности влившихся из обоза, не было и этого.
О том, что части колонны перешли на левый берег реки. Протоки и заняли оборонительную позицию, прикрываясь рекой, мною было сообщено т. Ойцеву. Однако, никакого ответа от него не поступило. В то же время из Темрюка сообщили, что 2-й Северо-Кубанский полк и Темрюкский отряд остаются при прежнем решении: не уходить из Кубанской области. Командиры этих частей просили, чтобы моя колонна постаралась удержать противника и не пускать его к ним. Но на просьбу дать патроны они ответили отказом, хотя патроны у них имелись. Тогда я спросил: «Как же быть?». «Как хочешь, так и делай, но мы тебе помочь ни в чем не можем», — ответили мне.
Между тем белые род прикрытием ночной темноты переправились на левый берег Протоки по исправленному железнодорожному мосту (его не удалось уничтожить полностью вследствие отсутствия взрывчатых веществ). Колонне пришлось в ту же ночь отойти в станицу Троицкую и переправиться на левый берег Кубани. Когда колонна заняла оборонительную позицию и закрепилась, я послал людей в станицу Крымскую, чтобы узнать, где находится штаб фронта.
Утром 19 августа лица, посланные мною в станицу Крымскую, сообщили, что штаб разогнан Тюмрюкским отрядом. Этот анархически настроенный отряд, находившийся под влиянием чуждых советской власти элементов, не захотел оставить, город и выступить по приказу командующего фронтом т. Ойцева в станицу Крымскую, чтобы отразить противника, наступающего со стороны Екатеринодара. Вместо исполнения боевого приказа отряд на общем митинге постановил: «Из города Темрюка ни в коем случае не уходить, а немедленно послать выборных в станицу Крымскую, арестовать командующего фронтом, а штаб его разогнать за то, что командующий приказывает им оставить г. Темрюк». 20 августа это решение было приведено в исполнение. Командующий был арестован, а его штаб разогнан. На обратном пути эти предательские посланники заехали и ко мне в станицу Троицкую, очевидно, с такими же намерениями. Но, когда я, ознакомил их с общим положением, наиболее сознательные из них раскаялись в своих поступках и немедленно отправились в Темрюк, чтобы передать отряду и полку все, что им было сообщено о противнике и общем положении. Командующий фронтом был освобожден, но его разогнанный штаб собраться уже больше не успел.
К этому времени общее положение рисовалось к следующем виде: противник, наступавший из Екатеринодара, находился в 8 км от Крымской, сдерживаемый Крымским толком. На моем участке противник, усиленный большим количеством артиллерии, отбитой им при занятии Екатеринодара у наших главных сил, занимал правый берег Кубани. На Таманском полуострове он держался пассивно, а со стороны станицы Анастасьевской угрожал Темрюку.
Противник появился вскоре после переправы колонны на левый берег Кубани. Однако, ввиду уничтожения мостов, он залег по правому берегу реки, открыв ожесточенный ружейный, пулеметный и особенно артиллерийский огонь по нашему расположению. Попытки белогвардейцев переправиться через Кубань по разрушенному железнодорожному мосту отражались нами, несмотря на недостаток патронов, с большими потерями для противника. Тогда белогвардейцы, набравшись смелости, поднялись и толпой ринулись по мосту, не обращая внимания на наш огонь. Но они были допущены только до половины моста и тут буквально срезаны пулеметным огнем.
Хотя мы и должны были спешить с отходом, тем не менее я приказал задержаться под станицей Троицкой. Я надеялся, что командиры частей, расположенных на Таманском полуострове, учтут положение и, чтобы не обрекать войска на гибель, выведут их, пока единственный путь отступления через Варениковскую — Гостогаевскую на Новороссийск оставался еще свободным. Чтобы предохранить эти части от флангового удара при отходе, я и решил подождать их, сдерживая противника.
В истории антифеодальных народных выступлений средневековья значительное место занимает гуситское революционное движение в Чехии 15 века. Оно было наиболее крупным из всех выступлений народов Европы в эпоху классического феодализма. Естественно, что это событие привлекало и привлекает внимание многих исследователей самых различных стран мира. В буржуазной историографии на первое место выдвигались религиозные, иногда национально-освободительные мотивы движения и затушевывался его социальный, антифеодальный смысл.
В настоящей книге дается материал об отношениях между папством и Русью на протяжении пяти столетий — с начала распространения христианства на Руси до второй половины XV века.
Работа посвящена одной из актуальных тем для отечественной исторической науки — Второй пандемии чумы («Черной смерти») на территории Золотой Орды и прилегающих регионов, в ней представлены достижения зарубежных и отечественных исследователей по данной тематике. В работе последовательно освещаются наиболее крупные эпидемии конца XIII — первой половины XV вв. На основе арабо-мусульманских, персидских, латинских, русских, литовских и византийских источников показываются узловые моменты татарской и русской истории.
Представленная монография затрагивает вопрос о месте в русско- и церковно-ордынских отношениях института киевских митрополитов, столь важного в обозначенный период. Очертив круг основных проблем, автор, на основе широкого спектра источников, заключил, что особые отношения с Ордой позволили институту киевских митрополитов стать полноценным и влиятельным участником в русско-ордынских отношениях и занять исключительное положение: между Русью и Ордой. Данное исследование представляет собой основание для постановки проблемы о степени включенности древнерусской знати в состав золотоордынских элит, окончательное разрешение которой, рано или поздно, позволит заявить о той мере вхождения русских земель в состав Золотой Орды, которая она действительно занимала.
В книге исследуется ранняя история африканских цивилизаций и их место в истории человечества, прослеживаются культурно-исторические связи таких африканских цивилизаций, как египетская, карфагенская, киренская, мероитская, эфиопская и др., между собой, а также их взаимодействие — в рамках изучаемого периода (до эпохи эллинизма) — с мировой системой цивилизаций.
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.