Жаркая зима для двоих - [8]

Руки Эбби чесались от желания врезать по его высокомерной физиономии.

— Ты мерзавец.

— Я отец твоего ребенка. И нравится тебе или нет, я буду рядом с тобой.

Она опешила:

— В каком смысле?

Гейб закрыл дверцу холодильника и открыл дверь кладовки, в которой была только упаковка спагетти.

— Сколько тебе надо времени, чтобы собрать чемодан?

— Что? — Она уставилась на него, когда он вернулся в маленькую гостиную.

— Твой гардероб скудный. Я полагаю, у тебя мало вещей. У тебя есть чемодан?

— Нет.

Она продала свой дизайнерский чемодан, как только переехала в квартиру.

— Ладно, я пришлю тебе чемодан.

— Гейб, подожди. — Она решительно подняла руку, приказывая ему молчать. — Чемодан мне не нужен. Я никуда не собираюсь.

Он проигнорировал ее заявление:

— Сегодня уже слишком поздно. Тебе надо спать. Я устроюсь в кресле. Мы поедем утром.

— И куда мы поедем?

— В Италию. — Он потянулся к своему телефону, и, прежде чем Эбби успела ответить, он заговорил на своем родном языке. Она поняла только следующие слова: «ребенок», «скоро приедем». Отключив телефон, он внимательно посмотрел на Эбби: — Самолет будет готов к утру. Моя машина ждет внизу. Завтра мы уедем.

Она решительно покачала головой:

— Нет!

— Да.

— Я не собираюсь в Италию. Здесь мой дом. Его дом. А ты… Да, ты его отец, но я не просила тебя забирать нас! Я просто хотела, чтобы ты знал о своем ребенке. Я не имею права скрывать ребенка от его отца. Но это все. Я рассказала тебе о Рафе, и я расскажу ему о тебе, когда он подрастет.

Он прищурился и глубоко вдохнул.

— Смирись. Это не обсуждается. Мой сын едет в Италию. Я даю тебе шанс поехать с ним. Решать тебе.

Эбби запаниковала, но решила этого не показывать.

— Ты не сможешь этого сделать.

— Ты готова проверить эту теорию?

— Ты всерьез веришь, что я поеду за границу с мужчиной, которого почти не знаю?

— Нет. Ты переедешь в другую страну с мужчиной, за которого выйдешь замуж.

Она округлила глаза и на мгновение решила, что ослышалась.

— Что ты сказал?

Он стиснул зубы.

— Ты хорошо меня слышала.

— Но это безумие.

Он резко кивнул.

Она моргнула.

— Зачем тебе все это?

В его взгляде промелькнула тоска.

— Потому что так положено делать.

— Что ты имеешь в виду? — Ей казалось, что она попала в Зазеркалье.

— Я могу предложить ему и тебе безопасность, комфорт и богатство. — Он шагнул к ней. — Я предлагаю тебе уютный мир, Эбигейл. Ради тебя и нашего сына.

Ее сердце болезненно сжалось. Ей казалось, что она смотрит на себя со стороны. При иных обстоятельствах она бы даже не мечтала стать женой Гейба Арантини.

— Сейчас двадцать первый век, — сказала она. — Люди не женятся ради ребенка.

Гейб прищурился, и у нее возникло ощущение, что он очень старается не наговорить ей лишнего.

— Мой сын вырастет с обоими родителями, — процедил он сквозь зубы.

— Которые ненавидят друг друга? По‑твоему, так будет лучше?

— Нет. — Его глаза угрожающе сверкнули. — Но это лучшее решение, которое мы можем принять. У меня есть сын, Эбигейл. Трехмесячный мальчик, о котором я ничего не знал. Если ты думаешь, что я уеду из страны без него, то ты свихнулась.

Она вздохнула и впилась ногтями в ладони.

— Тогда оставайся здесь, — спокойно произнесла она, несмотря на то что ее нервы были на пределе.

Он с презрением оглядел комнату.

— Не здесь, — уточнила она, — а в Нью‑Йорке.

Он уставился ей в глаза:

— Я буду растить своего ребенка только в Италии. Мы поедем туда завтра и как можно скорее поженимся. Раф вырастет, веря, что он желанный ребенок.

— Для меня он желанный! — крикнула она и вздрогнула от вполне реальной возможности разбудить сына.

— И для меня, — заметил Гейб.

— Нет. Я думаю, тебе пора уходить, Гейб. Мы поговорим утром, когда ты одумаешься.

— Ты считаешь, у тебя есть право диктовать мне, после того, что ты сделала?

— А что я сделала? — Она подошла к нему ближе, сожалея о том, что намного ниже его ростом. — И что мне надо было сделать?

— Ты все это затеяла в прошлом году, когда приехала в мой отель. И ты приняла неверное решение.

— Ты прав, — пробормотала Эбби. — Переспав с тобой, я совершила грубейшую ошибку.

Она закрыла глаза, потому что не могла жалеть о рождении Рафа.

— Я чувствую то же самое, — невозмутимо ответил он.

— О, иди к черту, — тихо ответила она, прижимаясь к стене и опуская голову.

— Мне кажется, я уже в его логове.

Его комментарий задел ее за живое. Она сглотнула, но ее горло осталось сухим.

Два дня назад она работала на кухне у одного из известнейших шеф‑поваров Нью‑Йорка. Она была уставшей и одинокой, но она заставляла себя жить дальше.

А теперь красивый и высокомерный миллиардер требует, чтобы она переехала с ним в Италию и стала его женой. Он предлагает ей статус миссис Гейб Арантини.

Она не может выйти за него замуж! Зачем она вообще решила рассказать ему о сыне? Надо было посоветоваться с адвокатом. Как она могла быть такой наивной? Следовало спрятать Рафа от Гейба.

— Я не выйду за тебя замуж, — сердито сказала она, и в ее жилах забурлила кровь. — Я не могу. У нас ничего не получится.

— Поверь мне, я меньше всего хочу юридически связать себя с тобой или твоим отцом, если на то пошло. — Он решительно смотрел на нее. — Но это единственное приемлемое решение. И это мое условие, милочка.