Жак Лакан: введение - [20]

В цитате еще важно слово «ортопедический», «ортопедическая форма»: то есть такая форма, которая поддерживает, устраняет деформацию, не дает распасться, расплыться, утратить эту форму. То, что держит, позволяя двигаться дальше, не теряя целостности.

Следующая часть моего повествования связана с идеями более зрелого Лакана – например, отчетливо представленными в его семинаре 1960 года «Перенос»[25]. Условной точкой отсчета может быть назван 1953 год, когда Лакан начинает говорить о трех регистрах. Помимо воображаемого, а стадия зеркала относится, прежде всего, к воображаемому регистру, то есть к пространству образов, Лакан активно продвигает еще два – символический регистр и регистр реального. Особый акцент теперь делается на символический регистр – это приводит к тому, что стадия зеркала начинает постепенно переосмысливаться. К своим идеям о стадии зеркала Лакан добавляет новые. Суть нововведения в том, что символический регистр начинает все больше выдвигаться на первый план. Говоря о стадии зеркала, невозможно ограничиваться исключительно воображаемым регистром, необходимо всегда принимать во внимание и регистр, связанный с символическим.

Почему? Зачем вводить в стадию зеркала еще один регистр? Почему необходимо добавлять символическое измерение в концепцию стадии зеркала? Дело в том, что, если стадию зеркала понимать исключительно в воображаемом регистре, исключительно в смысле взаимодействия со зрительными образами, с зеркальными отражениями, в которых становящийся субъект узнает себя и с которыми он себя отождествляет, на которых он хочет быть похожим или с которыми он начинает конкурировать, по отношению к которым он испытывает агрессию, то это все наталкивается на очень простую и очевидную критику. Данная критика неоднократно звучала и продолжает звучать в связи с концепцией стадии зеркала.

Например, в книге английского философа Рэймонда Таллиса «Не Соссюр»[26], посвященной критическому осмыслению постсоссюровской теории[27], есть логичные размышления о том, что если стадию зеркала понимать буквально, то есть как взаимодействие со зрительными образами, то в таком случае это все элементарно эмпирически опровергается. Если брать людей, которые являются слепыми от рождения, то получается, что у них нет возможности формировать собственное Я и тем самым проходить путь развития. Но это очевидным образом не так. На основании этого Таллис утверждает ложность идей Лакана.

Однако критику Таллиса можно парировать указанием на то, что Лакан не ограничивал понимание стадии зеркала исключительно воображаемым регистром, исключительно измерением образов. В своих поздних работах Лакан все сильнее выводил на первый план именно символический регистр.

Если раньше я говорил просто о ребенке перед зеркалом, то теперь – в рамках более позднего понимания стадии зеркала – перед нами уже не просто ребенок перед зеркалом, перед нами ребенок перед зеркалом, а за его спиной стоит взрослый – родительская фигура. Речь теперь идет не просто о визуальном отражении, но и об отражении словесном, символическом. Взрослый словами как бы описывает отражение ребенка. Например, он может сказать: «У тебя дедушкины уши» или «Ты выглядишь так же, как твой папа».

Здесь есть два важных момента. Во-первых, появление взрослого – это указание на то, что принимаемый образ принимается не просто так. Действительно, можно спросить: почему конкретно этот образ принимается, а другой образ не принимается? Ответ: он принимается потому, что получил подтверждение, одобрение в глазах этой новой инстанции – инстанции родительского взгляда, родительского одобрения. То есть появляется новая инстанция, которую можно назвать Большим Другим. Это инстанция, в которой становящийся субъект видит одобрение того образа, с которым себя отождествляет.

Если в случае воображаемого регистра я говорил об идеальном Я, о некоем идеальном образе, с которым субъект себя отождествляет, через который он обретает ту самую целостность, которой ему не хватает, то здесь появляется необходимость ввести еще одно важное лакановское понятие – Я-идеал. Это те идеалы, которые восприняты, взяты у Большого Другого. Идеалы, воспринятые и почерпнутые у Большого Другого. Соответственно, если идеал-Я в лакановской алгебре передается как i (a), то есть идеалы другого с маленькой буквы a, то «Я-идеал» обозначается так же, только все буквы большие – I (A). Идеалы, взятые, воспринятые от Большого Другого, от A.

Соответственно, второй момент – помимо момента появления этой самой новой инстанции, инстанции родительского взгляда, взгляда Большого Другого, удостоверяющего какой именно образ необходимо принять – связан с появлением символического измерения как измерения, связанного со словами. То есть речь идет об образе не только визуальном, не только о том образе, который буквально созерцается в зеркале или в другом человеке, но и образе символическом:

отражение становящегося субъекта в конкретных словах: «ты такой красивый», «ты такой хороший», «у тебя бабушкины глаза», «ты весь в отца» или «когда ты так смотришь, то похож на маму» и т. д. Соответственно, помимо зрительного образа возникает еще и словесный образ, словесное описание, с которым субъект себя отождествляет.