Жадина - [9]
Тарелка, которая распалась в ничто, лежит на полу, как будто я аккуратно ее положил. Я трогаю ее пальцем, фарфор холодный и существует.
Папа садится перед нами, и мы смотрим на него. Взгляд у него светлый и беззаботный, но мне отчего-то кажется, что нас допрашивают, хотя мы молчим. Ответы на незаданные вопросы он видит в том, как мы сидим и смотрим.
А может так кажется, потому что у папы жутковатый взгляд.
— А что это было за кино? — спрашивает папа.
Ниса отвечает:
— «Лето в Делминионе».
Я о таком фильме никогда не слышал, а когда смотрю на Нису, понимаю, что его и нет. Врать Ниса умеет примерно так же, как я.
— Хорошее кино, — говорит папа. — Это фильм ужасов?
— Мелодрама, — говорю я.
— Странно.
Папа не ругается, не пытается узнать правду. Он протягивает руку, берет вилку, проверяет ее на остроту кончиком пальца, а потом растерянно улыбается. Это вилка, которую я бросил на стол после того, как проколол шарик (который, кстати, в порядке), она лежала не так, и папа хорошо запоминает такие вещи.
— Нужно что-нибудь такое обязательно снять.
Папа говорит:
— А если вам нужна помощь, мы вправду хотим помочь.
Мы переглядываемся, качаем головами. Мне хочется сказать все папе и маме, но если я что и понял, так это то, что они сами нуждаются в помощи, а я уже взрослый. Пока мы с Нисой не будем знать, что случилось, не нужно волновать их.
На самом деле я просто хочу, чтобы хоть одна страшная история для них закончилась. Нужно заботиться о тех, кого любишь, а иногда молчание и есть забота. У люстры внутри свет. У земли внутри такая большая штука, которая быстро ползет.
Пока мама и папа живут в наличном мире, она не коснется их, и мне кажется, что мое молчание будет оберегать моих родителей.
Мама приносит пряный чай, сладкий, и в то же время пахнущий специями, щекотными в груди. Две звезды аниса плывут в моей чашке. Ниса вдыхает запах, греет нос о пар, а я пью, ощущая, как разогревается кровь внутри.
Только тогда я и понимаю, как дрожу.
— Можно? — говорю я. — Мы пойдем в свою комнату. Там будем пить чай. Хорошо? Больше никакого сада. Мы передумали. Холодно.
— Конечно, Марциан, — говорит мама. Взгляд у нее не как папин, внимательный, цепкий, как будто она ищет десять отличий между двумя картинками. — Спокойной ночи, дорогие.
Когда я переступаю порог, папа вдруг окликает меня. Я махаю Нисе, имея в виду, что догоню ее, смотрю на папу.
Он глядит куда-то за окно, в темноту, которую омывает дождь.
— Ты знаешь, как сильно я люблю тебя, — говорит он. — А я знаю, как сильно ты любишь меня. Иногда люди ведут себя так глупо, когда пытаются защитить тех, кого любят.
— Иногда ведут, — говорю я. Иногда они попадают в черно-белый мир, смотрят на огромных тварей, не умеющих вылезти из-под земли, а потом никогда об этом не говорят. Люди ведут себя глупо.
— Ты и Атилия для нас с Октавией самое ценное на земле и вовне ее. Это значит, что мы всегда неспокойны за вас. И это значит, что мы сделаем все, чтобы вам помочь.
Я ловлю мамин взгляд, кажется, он продолжает папины слова.
— Если что-то случилось, — говорит мама. — В лесу или после, ты можешь довериться нам.
И тогда я начинаю смеяться. Они думают, что я что-то отдал, чтобы папа был в порядке. Я отдал бы самое главное, но мой бог не взял у меня ничего, потому что его любовь безгранична.
— Нет, — говорю я. — Я правда хотел отдать жизнь, но ее не взяли. Так что вам совсем не о чем волноваться. Просто я садовый романтик.
Мамин взгляд отпускает меня, и я ретируюсь со всей возможной скоростью, как будто еще немного, и я выпалю правильный ответ на незаданный вопрос. Я взбегаю по лестнице, думая о том, прав ли я, и оставляя на ступенях половину пряного чая из моей чашки.
Это маму и папу я звал в секунды, когда мне было страшнее всего, но именно их помощи я не хочу сейчас.
— Дурацкий Марциан, — говорю я. — Подумай еще раз.
Я думаю еще раз, но прихожу к тем же выводам. А потом меня посещает мысль такая ужасная и отвратительная, что хочется высунуть язык и зажмуриться.
Где-то там, в нашем саду, все еще ползает существо, с которого все началось.
Глава 2
Когда я прихожу в комнату, на моей кровати сидят Офелла и Юстиниан, они оба широко и синхронно зевают. Если бы кто-нибудь проводил соревнования по синхронному зеванию, к примеру, была бы особенная, сонная Олимпиада, эти двое непременно взяли бы первый приз.
На шее у Юстиниана болтается черная повязка для сна, а его атласная пижама выглядит так, словно он украл ее у богача из старого фильма. На Офелле длинная ночная рубашка с глазастым котом на груди, а волосы ее перехвачены розовой резинкой с блестящими камушками, которые наверняка колют пальцы, когда ее снимаешь. Может, это чтобы быстро просыпаться, думаю я.
Ниса расхаживает по комнате, как маленький генерал. Я ставлю чашку на тумбочку, две звездочки аниса все еще плавают внутри.
Офелла говорит:
— Я думаю, мне это снится.
Юстиниан тогда протягивает руку, чтобы ущипнуть ее за щеку, и Офелла бьет его по запястью.
— Так значит у тебя и мысли подобной не было, — говорит Юстиниан.
— Я бы и во сне не позволила тебе, придурку, щипать меня. Здравствуй, Марциан.
Добро пожаловать в Нортланд, государство, имеющее безграничную власть над жизнью и смертью своих подданных. С помощью женщин, обладающих особенными способностями, Нортланд производит силу, идеальных солдат с невероятными для человека возможностями. Эрика Байер одна из тех, кто занят в этом производстве, и ее положение в Нортланде кажется надежным, однако, когда ее подопечный становится солдатом, для Эрики меняется слишком многое. Власть, кровь, страх, секс, подчинение, сопротивление, страсть, ненасыщаемый голод — вот что скрывается за нежным ароматом цветущих лип на аллеях Нортланда.
Один маленький медиум, одна большая семья и один небольшой южный городок…
Чо там у халдеев? Прямое продолжение «Ночного Зверька». Амти и ее друзья продолжают свои попытки выжить в мире, полном суицидальной мегаломании, псевдозороастризма и высокофункциональной психопатии. И приключения отважного маленького Шацара в комплекте.
В мире, где альтернативная Америка со всеми ее инстаграммами, твиттерами, Старбаксами, антидепрессантами и ток-шоу соседствует с древними богами, без труда способными стереть в порошок человеческую цивилизацию, живет Грайс, девушка из жреческой семьи, выбранная для того, чтобы продолжить род Дома Хаоса. Чудовищные твари, давным-давно заключившие завет с людьми, выглядят как люди, играют в гольф, ведут кровавые ток-шоу и заключают многомиллионные сделки. Становясь женой одного из таких существ, Грайс выполняет свою часть завета, оставляя, вместе с фамилией, человеческое общество.
В некотором тоталитарном царстве-государстве, где быть злым означает быть мертвым, умница и неудачница Амти пытается выжить и найти свое место. В общем секс, расчленёнка и семейные ценности.
История о юношах и девушках из современного Стокгольма, попавших в сказочный и злой мир, где им пришлось стать принцами и принцессами волшебной страны, которая вовсе не является такой спокойной и безмятежной, какой кажется. Сказка о смерти и любви, что сильнее, чем смерть, а кроме того, о дружбе и гигантских насекомых.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Завершение тетралогии в истории самого, пожалуй, загадочного персонажа цикла - императора Аэция.Мистическая роад-стори и погружение в страну варваров и ее непростые отношения с реальностью.
История матери Марциана, императрицы Октавии и ее сложного времени. История о том, как ничего не осталось от блистательной эпохи принцепсов, о другом народе, другой культуре и другом боге. Вторая часть тетралогии, где важные вещи происходят двадцать два года назад.
В мире, где в период существования Римской Империи неизвестная болезнь уничтожила большую часть человечества, оставшиеся в живых призвали древних богов, вера в которых разделила людей и подчинила их жизнь исполнению божественной воли. Спустя тысячелетия после катастрофы император страны совершает великий грех, и его сын Марциан пытается спасти отца от безумия и смерти.