Зерна огня, или Свидетель деяния - [50]

И впрямь досадно: под рукой почти три сотни душ, а снарядить в опасный путь некого. Если верен безоглядно – так или рохля, или попросту дурак; а кто и умен, и храбр – как знать, не позабудет ли верность, выйдя за ворота с секретным письмом за пазухой. Право, не будь положение в Корварене столь напряженным, поехал бы сам!

В кабинет просочился секретарь, брат Конрад, положил на стол корреспонденцию. Бесшумно попятился к выходу.

– Обед сюда, – бросил вслед отец предстоятель. – Работать буду.

Придвинул к столу жесткое кресло и вскрыл верхнее письмо.

Примерно через час секретаря вызвал в кабинет резкий, сверх меры требовательный звонок. Когда пресветлый так неистово дергает за сигнальный шнур, лишний миг промедления грозит епитимьей. Секретарь вскочил, опрокинув табурет, едва не уронив на пол чернильницу, и сломя голову бросился на вызов.

Нетронутый обед стыл на столе, а сам пресветлый мерил шагами кабинет, в задумчивости потирая лоб и кусая губы.

– Вот что, – сказал, – отправь человека в рыцарские казармы. Предупреди: если вдруг появится в столице сэр Барти – из себастийского отряда, знаешь? – пусть его попросят навестить меня. И его спутницу – тоже.

– Спутницу? А если…

– Никаких «если»! Сэр Бартоломью должен сопровождать в странствиях некую благородную девицу. И поторопись.

Секретарь выскочил прочь, запоздало сообразив, что едва не нарвался на неприятности. Благо, пресветлый в задумчивости пребывал, а то б…

Ох и мерзкий же тип, в который раз подумал отец предстоятель. И в который же раз оборвал неподобающие мысли: все здесь его дети, все равны, и не след выделять кого-то. А брат Конрад грамотен, исполнителен и неназойлив, такого секретаря найти не так-то просто.

Пресветлый подошел к столу, еще раз перечитал доставленное гонцом из Себасты Приморской письмо. Прошептал, обратясь к окну, к озаренному солнечным светом лику святой Софии Предстоящей над входом в часовню:

– Господи, ты знаешь: не ради себя…

И тут в кабинет влетел запыхавшийся брат Конрад. Выпалил:

– Они здесь! Внизу, во дворе… сэр Бартоломью из себастийского отряда Ордена и с ним благородная девица Мариана!

Пресветлый явственно ощутил, как замерло на долгий миг сердце. Могло ли так совпасть? Разве что сам Господь явил свою волю! Выдохнул:

– Веди. Да, и вот что, – кивнул на поднос с давно простывшим обедом, – вынеси это.

3. Мариана, девица из благородной семьи

Они приехали вдвоем: Базиль заявил, что нечего ему мелькать лишний раз перед светлыми отцами, да и для ребят найдется занятие поинтересней. Мариана, хотя и удивилась звучавшей в голосе воина неприязни, в глубине души была рада: Барти пообещал не рассказывать о ее «подвиге», а Мик мог в запале и проболтаться.

Но, глядя на высокие стены монастыря, на окованные железом ворота, девушка думала: мог бы рыцарь и один съездить. Что за дурь стукнула ей в голову, ехать с ним?! Испугалась одного отпустить… да разве с таким что случится! Здоров, что твой бык, по нему не скажешь, что с вечера до полудня без памяти провалялся. Правда, спокойно заснув после полудня, рыцарь проспал здоровым сном до самого утра, но Мариана видала людей после таких ушибов и ничуть не удивилась бы, пролежи ее непрошеный «свидетель» пластом еще с неделю.

Сон же самой Марианы здоровым можно было назвать разве что в насмешку. Всю ночь ей снились кошмары. То стены Подземелья сомкнутся вокруг, оставляя свободным лишь узкий проход к мосту над пропастью – тонкому, словно солнечный луч, и острому, словно лезвие клинка. То надвинется с моря непроглядная мгла: не то грозовые тучи, не то вражеские паруса. А то глянут из глубины черного камня нечеловеческие глаза, поймают взгляд, заморозят сердце. Девушка вскидывалась в холодном поту, шептала охранительную молитву, плотнее задергивала шторы: чтоб ни единый лунный луч не проникал в комнату. Тщетно. Видно, не Ночное Солнце несло ей нынче дурные сны. Может, гномьи колдуны навеяли, начаровали, подумала уже под утро девушка. Но тут же устыдилась: подземельные были к ним с Кэтрин добры, да и раньше, дома, ни разу на ее памяти не делали людям зла. Просто день выдался тяжелым, решила в конце концов Мариана. Да и ладно бы один день, а то… Эти мысли немного успокоили ее, но выспаться так и не удалось. И теперь стены монастыря давили на сердце не хуже, чем тьма ночных кошмаров.

Мариана поежилась, спросила робко:

– Может, я тебя здесь подожду?

– Стоило ли тогда ехать? Да и не дело это, спутника бросать. Вот представь, Мариана, вдруг меня там трапезничать оставят, а ты?

– Поголодала бы, – буркнула себе под нос Мариана. – Ладно, сэр Барти, уговорил.

Пенка фыркнула, Мариана хлопнула кобылу по шее:

– У, предательница! Небось овса монастырского попробовать хочешь?

– Говорят, в здешних конюшнях овес вином поливают, – ухмыльнулся себастийский рыцарь. – По мне, так лучше бы отдельно! Овес коням, вино хозяевам.

И Барти заколотил кулаком в забранное деревянной заслонкой окошко у ворот.

Их впустили без лишних вопросов. На просьбу о встрече с отцом предстоятелем брат привратник степенно ответил:

– Пресветлому немедля сообщат о вашем желании.

Рыцарь спешился, кинул поводья подбежавшему служке. Огляделся. До сих пор судьба носила его мимо самого старого, самого большого и, безусловно, самого известного монастыря Золотого полуострова. И теперь сэр Барти с искренним восторгом залюбовался сине-золотыми витражами в высоких окнах часовни, ее белоснежными стенами и лазурным куполом, и светлым ликом Софии Предстоящей над входом.