Зерна огня, или Свидетель деяния - [48]

Словно смутившись внезапной многословности, князь Белопольский дернул себя за ус, встал и, молча поклонившись, вышел.

3. Егорий, король Двенадцати Земель

Вахрамей зашел в кабинет, когда Егорий дописывал памятку. Была у короля такая вот, совсем не королевская привычка: не доверяя всяким там секретарям, собственноручно марать бумагу заметками о состоянии дел. Причем и бумагу-то, государю не подобающую – из дешевых, такую, что и испортить не жаль, и в огонь кинуть – запросто. Еще год назад королевские памятки в огонь и летели – до того дня, когда принц Валерий застал отца за составлением плана переговоров с Лу. Пробежав глазами отцовы заметки, принц припомнил, что и раньше заставал короля с пером в руке. Узнав же, что за судьба ждала плоды отцовых трудов, обозвал короля жмотом и олухом, утаившим от сына самое интересное в сложной науке правления, и категорически – слишком категорически для почтительной сыновней просьбы! – постановил, что впредь отслужившие сиюминутную службу памятки будут оставаться ему, Лерке, в назидание. Ну и в подсказку, разумеется.

С тех пор Егорий приучился вкраплять в насквозь понятные ему самому записи пояснения для сына, а в сложных ситуациях – перечислять варианты возможных действий и расписывать ход своих рассуждений, предваряющих окончательное решение. Валерий же завел для отцовых заметок специальную шкатулку на гномьем запоре, а для шкатулки – укрытый чарами тайник в стене спальни.

О тайнике Вахрамей знал. Собственно, он был единственным, кроме отца с сыном, кто знал и о королевских записках, и о дальнейшей их судьбе: семейному лекарю ведомо многое, а уж если он еще и магознатец… сам ведь чары на тайник и накладывал. Однако содержимым исчерканной рукой Егория дешевой бумаги лекарь никогда не интересовался и, невзначай застав короля пишущим, обычно тихо уходил.

Ныне же, едва взглянув на короля, полез в сумку за сахаром и горьким зельем; скормив же Егорию потребное снадобье, велел сворачивать труды и отправляться спать. Сам, не доверяя, проводил до спальни и даже, настороженный непривычной покладистостью государя, подождал, пока тот уляжется в постель. После чего сел рядом, взял в свои ладони холодные пальцы короля – и послал ему легонький, почти неощутимый толчок сонных чар. Долго глядел в бледное лицо, дожидаясь появления обычного румянца. Сердито жевал губами: загонишь себя, твое величество, кому лучше станет?

Уверясь, что сон короля крепок и спокоен, а целительное снадобье начало действовать, Вахрамей тихонько поднялся. Оставлять сейчас Егория было никак нельзя. Принц уже идет на поправку, князь Дмитрий проследит за ним, да и займет; а вот государь, измотавший себя заботами и беспокойством, сам не понимает, как близок к опасной черте.

Вахрамей обошел королевские покои, проверяя охранительные чары. В целости. Выглянул в коридор, велел гвардейцу у двери:

– Не пускай никого, государь отдыхает.

И вернулся в спальню. Проснется король – хочет не хочет, а придется ему уделить время для лечения.

К ВЯЩЕЙ СЛАВЕ ГОСПОДНЕЙ

1. Сэр Бартоломью, королевский рыцарь

Барти открыл глаза, побуждаемый смутным чувством неудобства. Мариана придерживала его голову, на затылке ощущалось что-то холодное и противно-липкое. Под черепом стучало так, словно ему хорошенько приложили по голове, – хотя никакой драки рыцарь не припоминал.

С памятью вообще творилось что-то непонятное. Например, четко помнилось, что Мариану и Кэтрин похитили подземельные – хотя, если верить собственным глазам, по крайней мере одна похищенная жива-здорова и сидит рядом с ним. И с чего он вообще взял… Откуда и почему взбрело ему в голову про это похищение, рыцарь вспомнить не мог, как ни старался. Зато помнился незнакомый мужичонка, к которому они с Миком зачем-то хотели подобраться незаметно – знать бы еще, зачем!

Затылок дернуло болью, зазвенело в ушах. Мариана опустила голову рыцаря на подушку – и встретилась с ним взглядом. Неуверенно улыбнулась. Сказала кому-то за его спиной:

– Он очнулся.

– Хвала Господу, – произнес незнакомый голос. – Вам повезло, сэр рыцарь. Нет-нет, не вздумайте шевелиться! Защитный амулет, не так ли? Без него…

Мариана встала; на ее место уселся пухленький, добродушного вида человечек в лекарской мантии. Поднес к губам рыцаря серебряный кубок:

– Выпейте-ка вот это.

Барти отхлебнул, скривился.

– Ничего-ничего. Пейте до дна, благородный сэр. Вот так, молодцом. Теперь еще часик полежать, и все пройдет, как не бывало. Ну что ж, господа, я здесь больше не нужен. Желаю здравствовать и не совершать глупостей.

Стукнул о стол опустевший кубок, скрипнула дверь. Что же все-таки случилось, подумал Барти.

– Мариана?

– Я здесь. – Девушка снова присела на край его кровати.

– Что стряслось, Мариана? Я ничего не помню.

– Ты хотел заглянуть в Подземелье. – Мариана глядела на Барти с непривычным сочувствием.

– Зачем?!

– Меня найти, – вздохнула Мариана. – Так вот, сэр Барти, тебе просили передать: Подземелье защищено от подглядывания. Такие амулеты, как был у тебя – только для поверхности.

– Так, значит, это правда? А я-то думал, в бреду привиделось… и что же нужно было от вас подземельным?