Зерна огня, или Свидетель деяния - [49]

– Да ничего, – удивленно отвечала Мариана. – Просто там, у лавки травника, какие-то придурки затеяли свару. И мастер-гном предложил нам уйти с ним. Просто чтобы не ввязываться в скандал.

– Они вернулись еще вечером, – подал голос Базиль.

Барти попытался повернуть голову. В глазах замельтешили цветные пятна, прохладные девичьи ладони легли на виски.

– Не надо, сэр Барти, не шевелись.

– А сейчас? – Барти не договорил, но Мариана поняла. Ответила укоризненно:

– Скоро полдень. Право же, благородный сэр, я хоть и уяснила уже, что вы изрядный паникер, но не думала, что настолько.

– Что вы, благородная Мариана, – с преувеличенной учтивостью возразил Барти. – Я всего лишь подумал, что вы отправились в Подземелье искать подвига, и я обязан свидетельствовать, буде таковой свершится.

– Квиты, – вздохнула Мариана. – Я не хотела тебя обидеть, сэр Барти. Признаться, я изрядно поволновалась этой ночью. Я уже привыкла видеть вас рядом, благородный сэр… и, если можно так выразиться, немного более живым.

– Прости. – Барти через силу улыбнулся. – Сам не знаю, что на меня нашло. Столичные настроения, похоже, заразней чумы.

– Ну что ж, мы ведь здесь не задержимся. – Мариана встала. – Лежи, сэр Барти, я принесу тебе поесть.

При одной мысли о еде на рыцаря накатила тошнота. Он успел удержать девушку за кончики пальцев, попросил:

– Посиди со мной, Мариана. Иначе я решу, что твое возвращение мне почудилось.

– Как скажешь. – Девушка села на прежнее место. Покачала головой. – Здешний лекарь, похоже, хорошо знает рыцарей. «Не совершать глупостей» – вполне подходящее для вас напутствие, благородный сэр.

– И бесполезное. – Барти слабо улыбнулся. – Кто бы мы были без глупостей, Мариана?

Девушка нахмурилась, заправила за ухо слишком короткую для косы прядь. Странно, подумал Барти, всегда терпеть не мог женщин, сующих нос в мужские дела, но Мариана…

– Скажи, – рыцарь накрыл ладонь девушки своей, – зачем тебе это?

– Что? – удивилась Мариана.

– Подвиг, рыцарство… доблесть, которая пристала мужчине, а не девице.

Вопреки ожиданиям, девушка ответила спокойно и серьезно:

– Доблесть, сэр Бартоломью, пристала всем. Кто бы мы были без доблести? Я не хочу, сэр Барти, чтобы моей судьбой распоряжались те, кого я могу лишь презирать. И не хочу презирать себя…

– За что, Мариана?!

– За то, что разрешила… Знаешь, Барти, давай не будем. Что сделано, то сделано. Пусть глупость – ты же сам сказал…

– Глупость и доблесть, Мариана, – улыбнулся Барти. – Две сестры, очень похожие одна на другую. Настолько похожие, что не всякий умеет их различить.

Что это было, подумала Мариана, он похвалить меня хотел или унизить? Как мне ответить?

Но рыцарь не ждал ответа.

– Я желаю тебе удачи, Мариана, – продолжил он. – Глупость ли твоя обернется доблестью, или доблесть – глупостью, все равно.

– Спасибо, – прошептала Мариана. Но, похоже, Барти не услышал ответа: рыцарь закрыл глаза и через мгновение уже спал.

2. Пресветлый отец предстоятель из монастыря Софии Предстоящей, что в Корварене

Вот уж третью неделю – почти с самого своего возвращения из Ич-Тойвина, а если быть честным, то с побега послушника Анже и брата Сержа – отец предстоятель монастыря Софии Предстоящей вскипал по малейшему пустяку. Братия монастырская притихла, боясь лишний раз обратить на себя внимание пресветлого. Светлейшие отцы не досаждали пустяшными вопросами, брат эконом наконец решился заняться проверкой счетов, а брат библиотекарь ни с того ни с сего взялся ему помогать. Службы проходили как никогда чинно и благостно, во дворе, в саду и даже на кухне царил образцовый, никогда прежде не виданный порядок, а стражники, в нарушение привычного уклада, свободное время посвящали воинским упражнениям и успели изрядно растрясти жирок и подтянуться.

Короче говоря, придраться было решительно не к чему.

И потому отец предстоятель ходил по монастырю молча, пугая братию мрачным ликом и старательно удерживая внутри себя бурлящий адским смоляным котлом гнев. И то сказать – недостойно человека господнего срывать зло на неповинных. А виноватых – поди достань! Толку объявлять коронный розыск, если беглецам помогает Подземелье, толку молиться о ниспослании отступникам вразумления, когда сами они себя отступниками не считают! Одно остается – надеяться, что в беглых чадах все-таки возобладало опасение за собственную жизнь. Что у брата Сержа, всегда такого здравомысленного, хватит ума убедить Анже забиться в гномью нору поглубже и пересидеть опасность. Что мальчишка послушает старшего. Что им все равно, чью голову увенчает в итоге корона Золотого полуострова, чей герб украсит спинку трона, чьи родовые цвета станет носить корваренская гвардия.

Однако будь им все равно, разве они сбежали бы? Нет, мальчишка-послушник не иначе как возомнил себя способным вершить судьбы Таргалы, а Серж… Серж, видно, вспомнил, кто он есть, и решил тряхнуть стариной! Вот и доверяй после этого людям!

Поэтому не только гнев мучил отца предстоятеля. Грызла тяжкая, неуемная забота. Слишком многое произошло за последнее время в Таргале, даже если забыть о некстати взбрыкнувшем юнце, на коего возлагалось столько надежд; и долг пресветлого как верного сына Святой Церкви доложить Капитулу о тревожных событиях. Но с некоторых пор отец предстоятель стал сильно сомневаться в надежности тех, кого мог бы отправить гонцом в Ич-Тойвин.