Зеркальный гамбит - [61]
Хрустнул металл, и подкова со стального копыта отскочила и канула вниз. Викл захромал, сбавляя ход. Захрапел недовольно.
– Потерпи, – сказал ворон, – ещё минута, и мы у Башни.
Со звоном отпала вторая подкова, запрыгала по камням, а за ней и третья. Конь застонал, карабкаясь по склону, и я хотел закричать, подбодрить его, но только растревожил ворона, снова присевшего на плечо. Прокл бил крыльями, пытаясь удержаться. А Горн всё трубил наверху, за тонкой туманной пеленой, где обгорелая вершина Башни Зверя поднималась к мрачным небесам.
Анна-Белл молчала, вцепившись в меня.
Мы перевалили через край, и Викл, обессиленный, рухнул на колени. Я спихнул Анну-Белл на камни и встал во весь рост.
Молнии упрямо били в скалу. Ветер трепал изодранный плащ, когти продирались сквозь перчатки. Я снял их и отбросил в сторону. Вытащил меч из ножен, глядя, как он тускнеет и теряет острый блеск кромок прямо на глазах, под пение Горна, слышимое даже сквозь непрерывный гром. Птицы на башне кричали, и мой ворон вторил им.
Я положил Сталь на камни, и меч треснул от этого прикосновения, истлевая, разваливаясь на куски. Всё так. Мой Голос имеет большую силу. Я заключил часть его – часть себя – в Горн, чтобы командовать всем, что подвластно мне – армией, магией, силами – с его помощью. Для меня разница была такой же, как между неуверенным жестом и чётким письмом.
Ты предал меня, Беймиш. Тогда, ещё не дожидаясь нашей победы, после гибели Гейр, ты предал меня и забрал Горн себе, лишив меня голоса.
Мне сейчас нужно сказать всего лишь несколько слов. И у меня есть такая возможность.
– Говори, – сказал ворон, объясняя Анне-Белл короткий ритуал, – одновременно со мной.
Я достал язык Дрейна и положил его себе в рот. Сталь резанула до крови, но так было ещё лучше.
Мы произнесли это: я, языком кузнеца, ворон, повторивший слово из моих мыслей, и колдунья, имеющая силу.
И Горн замолчал.
Я взял второй меч, липкий от крови Гейр, и отведя руку назад, ударил Анну-Белл в сердце, проткнув колдунью насквозь. Лишь одно имя я назвал и лишь одно слово добавил к нему, на языке, от которого горечь разлилась по всему рту, и дрожь прошла по моим древним костям.
«Восстань, Гейр».
Там, в последней битве, опрокинувшей наконец людей, там, где мы раздавили с таким трудом проклятых рыцарей Солтуорта под их зелёными флагами, там пала Гейр, моя любимая, там предал меня Беймиш, завладев Горном – и подчинив себе все наши силы, одержавшие уже победу.
Кровь Гейр потекла по клинку в сердце Анны-Белл, движимая древней магией. Пока у меня был голос, я мог многое. Пока у меня была власть творить заклинания, я был непобедим. Ни Беймиш, ни Хинга не могли равняться со мной по части заклятий, и тем более никто из жалких людских колдунов.
Анна-Белл закрыла глаза, и колени её подогнулись. Открыла она их уже сине-стальными, со слепящей искрой. Гейр занимала её тело, как сосуд; рвалось на плечах тесное платье; как змеи, заструились локоны, ниспадая на землю; менялись черты. Я осторожно вынул клинок из раны, и от Анны-Белл не осталось и следа. Одна магия свершилась.
– Звееееееерь! – закричал я, чувствуя поднимающуюся силу. Так хорошо было чувствовать возможность говорить.
– Звееееерь!
Аишь одно слово добавил я к этому. Слово на языке, от которого сдвинулись камни в основании Башни.
«Приди».
Зверь, всегда живший внутри меня, проснулся, поднял свою длинную морду, зарычал. Скала задрожала под ногами. Древняя сила – не моя, и даже не моих предков. Земля ушла вниз, и дымное небо приблизилось, когда сквозь боль плоти и костей я почувствовал, как он заменяет меня изнутри. Мой единственный шанс на победу, единственный верный солдат, кроме Гейр. Моя другая сторона, от которой я начал своё восхождение и которая уберегла меня от окончательного падения.
Я разрушу вас, разрушу всё, что создал. Вы не смогли достойно встретить победу, и никакой победы вам не будет.
Мне больше уже ничего не нужно, только Гейр, и она со мной. Но сначала да свершится месть.
Я падаю на четыре лапы, доспех гнётся, лопаются заклёпки, и плащ улетает в сторону серой тряпкой. Я поднимаю длинную морду, чувствую мокрым языком острые зубы, множество их. Мои мускулы полны силы. Это мой боевой облик, который у меня не было возможности вызвать, не имея голоса.
Сейчас я не могу говорить, но скоро… Скоро.
Я запрокидываю голову, и Гейр взлетает мне на спину. Как в старые времена – я бы не сказал, что добрые, нет, но прекрасные – когда мы вместе начинали этот путь. Когда это тело было моей единственной формой.
Гейр поднимает клинок и смеётся. Гром вторит ей, всепожирающая стена ливня накатывает из-за края пропасти, и запах мокрой гари, такой сильный, радует меня.
Мы влетаем в ворота. Они идут нам навстречу. Их много, но…
В голосе Горна я слышу страх.
Во мне его нет.
Где-то за краем мира восходит солнце.
5. Королева
Олицетворяет ум, ментальное тело. Это дух, передвигающийся по своей воле, вольный деятель. Королеве, или Ферзю, покровительствует Луна.
Виктор Борода-Борисов
♀ Пса
Тёмная фигура Лариса Бортникова
В клуб я приехал поздно. Разумеется, часть народа уже разбрелась по домам, кто-то торчал в соседнем зале за рулеткой, а те, кто всё ещё полуночничал за пустым столом, были мне почти незнакомы. Худой, чуть сутулый очкарик с симпатичным позывным «Журавель», кивнул, приветствуя. Я подсел на соседний стул и пожал протянутую ладонь.
