Земные ступени - [5]

В поздний час, не помня боли,

Я брожу в пустынном поле,

В чуткой лунной тишине...

Средь дремоты беспредельной

Молкнет трепет мой отдельный,

И оправдан мир во мне!

И в великий миг слиянья

С вечной тайной мирозданья

Кротко мыслю: с бегом дней

Все стройнее, все безгневней

Трепет мира, шорох древний,

Глубже сердце — жизнь ясней...

СБОР ВИНОГРАДА

At morn and evеn shades are longest...[11]

                            Ben Jonson

Тu, vосе sbigottita е deboletta,

ch'esci piangendo de lo cor dolente...[12]

                            Guidо Cavalcanti

ПРИБЛИЖЕНИЕ

Угрюмы скал решенные отвесы.

Пространство молкнет... Отдых от труда!

И близко разуму раскрытые завесы...

И кто-то, вещий, шепчет: Навсегда.

Все в мире ясно, понято, раскрыто...

Земля и небо — формула, скелет,

В котором все исчислено и слито,

И прежнего обмана больше нет.

Отсель — бескровность призрачных движений,

Как трепет страсти в сердце мудреца,

Унылая пора оцепенений

И бледный жар печального лица.

Ни голода, ни жажды — только Слово,

Как сумрачный, глухой и праздный звон,

Случайный отблеск пиршества былого,

Воспоминания неверный полусон!

И кончить бы — пока для оправданья

Возможна сила в стынущей груди,

И только ты, невольница алканья,

Слепое сердце, молишь: Погоди!

РАЗДУМЬЕ

На свете так много простора,

Надежд, и гаданий, и грез,

Как тени у темного бора,

Как боли у сумрачных слез...

И часто, в бреду одиноком,

В мгновенье истомы немой,

Мы знаем, что в храме далеком

Готовится пир неземной...

Но дальней и пыльной дорогой

Мы в жизни на праздник идем,

Под трудной грозою-тревогой,

Под серым и долгим дождем,—

Мы радостно в сердце горячем

Приветствуем утренний свет,

А вечером сетуем, плачем,

Что грезам свершения нет...

СИЗИФ

Долго-долго время длилось,

Долго-долго время шло...

В горьких помыслах склонилось

Бледное чело.

Мыслью, алчущей прозренья,

Я вникал в их беглый миг,

И в высокое ученье

Древних вещих книг...

Приковал я грудь живую

К мертвым сводам рудника,

Где, взрывая тьму глухую,

Искрилась кирка.

Жил, метался, опыт множил

В тишине, средь шума гроз

И в пустом гаданьи дожил

До седых волос!

Все, что век лелеял, сеял,

Все, что годы я поил,

Зыбким прахом час развеял,

Mиг опустошил...

Пусть! Скорей другую ношу!

Вновь я гордо восстаю...

Раб мятежный, вновь я брошу

Вызов бытию!

В ПУТИ

             Памяти Н.Л. Тарасова

Вперед, вперед, мой бедный конь,

Исполни свой завет,—

Сквозь холод вьюги, сквозь огонь...

Назад дороги нет!

Наш день не долог, путь далек,

Плетись, пока светло...

Тебе наскучил твой ездок,

Ему — твое седло.

Ни повернуть, ни отдохнуть...

Пустынные края!

Но свой докучный, долгий путь

Придумывал не я...

Свершай, мой конь, свой темный бег,

Где всюду — боль с бедой,

Где лишь однажды был ночлег

С хозяйкой молодой...

Вперед же, вскачь, до той черты,

Где все — покой и мгла,

Где дрогнет грудь моя, а ты

Закусишь удила...

АЛКАНИЕ

Нас в мире ждет великое алканье

   На всех путях...

Нас всех томит угрюмое незнанье

   В земных сетях...

Мы молимся о чуде утоленья

   И день и ночь,—

Но горечи последнего томленья

   Не превозмочь...

Придет гроза, завоет и нарушит

   Земную тишь,—

По тишины, что наше сердце душит,

   Не возмутишь...

ОСЕНЬЮ

Брожу один усталым шагом

Глухой тропинкою лесной...

Певучий шелест над оврагом

Уже не шепчется со мной...

Синеют дали без привета...

Угрюм заглохший круг земли...

И, как печальная примета,

Мелькают с криком журавли...

Плывет их зыбкий треугольник,

Сливаясь с бледной синевой...

Молись, тоскующий невольник,

Свободе доли кочевой!

В ПАРКЕ

Пусто, пусто в старом парке...

Каждый угол поредел,

Даже там, где в полдень жаркий

Час прохладный не скудел...

Шире каждая дорожка,

Где теперь хлопочет крот...

Заколочена сторожка

У свалившихся ворот...

Где спускался, зыбля складки,

Вешний груз зеленых риз,

Ныне дремлет в серой кадке

Одинокий кипарис...

Взор печальный отмечает

Прах и тлен со всех сторон...

И осенний вихрь качает

Гнезда черные ворон...

Вот пустынный холм с беседкой...

Грустный кров — теперь сквозной,—

Где с прекрасною соседкой

Коротал я час ночной...

Скорбен вечер в небе хмуром,

Грустен в парке мертвый шум...

И пред каменным Амуром

Я стою, один, угрюм...

SILENZIO

Молчанье! Забвенье без срока...

Свой жребий, пустынник, мечи...

Пусть зыблется жизнь одиноко,

Как пламя ночное свечи...

Безмолвие грани последней

Мой дух просветленный зовет...

И глухо на башне соседней

Пустынное время поет...

Ни страха, ни ропота в бое

Вещающих утро часов...

Лишь молится сердце живое

Восходу светающих снов...

Молчание! С гордым упорством,

Пустынник, таи свой простор...

Пусть люди о хлебе их черством

Ведут нескончаемый спор...

Всем жаром души своевольной

Будь предан иному труду,—

Ты слишком упорно и больно

Метался в бесплодном бреду!

ВЕЧЕРНЯЯ ПЕСНЯ

                   М.П. Чеховой

В вечерней мгле, у берега глухого

    Один стою...

Тебе ль, душа, замкнуть в земное слово

    Тоску свою!

Пусть даже горько узник прослезится,

    Слеза — одна...

Морской простор в волне не отразится,

    Ни глубина...

Людская жизнь — мгновенья, годы, сроки,

    Счет дней и дней,—

В земной тоске раскрыт весь мир широкий,