Земные ступени - [7]

Но сердцем я горько прикован

Великою цепью к земле!

Обвеянный стройными снами,

Я снова терзаюсь в бреду,—

От жертвы в таинственном храме

На горестный рынок иду.

И молкнут живые заветы

В бесплодном земном забытьи,—

Лишь к трепетным звездам воздеты

Бессильные руки мои!

БЕЛЫЕ ВИХРИ

О nott', о dolce tempo benche nero,

ben ved'e ben intende chi t'esalta.[13]

                            Michelangelo

                               Buonarroti

Silent, silent Night,

Quench the ho]y light

Of thy torches bright.[14]

                William Blake

БЕДНАЯ СКАЗКА

Тихо пело время... В мире ночь была

Бледной лунной сказкой ласкова, светла...

В небе было много ярких мотыльков,

Быстрых, золотистых, майских огоньков...

Искрами струился месяц в водоем,

И в безмолвном парке были мы вдвоем...

Ты и я, и полночь, звездный свет и тьма

Были как созвучья вечного псалма...

И земля и небо были, как венец,

Радостно замкнувший счастье двух сердец...

Онемело время... В мире вновь легла

Поздняя ночная тишь и полумгла...

Искрились пустынно звезды в тишине,

И пустынно сердце плакало во мне...

Был, как сон могильный, скорбен сон долин,

И в заглохшем парке плелся я один.

На глухих дорогах мертвенно белел

Пылью гробовою бледный лунный мел...

В небе было много белых мотыльков,

Медленных, холодных, мертвых огоньков...

VALSE TRISTE [15]

Под сонное пенье фагота

Усталые пары скользят...

И холод, и боль, и забота

В блуждающих взглядах сквозят...

Плывут-чередуются пары,

Испанец, венгерец и лях,

И юноша томный, и старый

Усач, поседелый в боях...

Своею игрой бесконечной

Суровая прихоть сплела

Рассеянность доли беспечной

И скорбную бледность чела...

Мелькает-скользит вереница

Гонимых на пир пустоты —

Борьбой искаженные лица,

Клейменные жизнью черты...

И длится веселье без срока

В чертогах, не знающих сна,

Где в сумрачный час одиноко,

Срывалась, рыдает струна,—

Где, гостья из далей бездонных,

Колеблется ночь по углам

И светится в нишах оконных

Крестами белеющих рам...

СИРОТСТВО

Я в беге часа не один...

Со мной простор немых равнин,

Земная пыль, земная даль,

Их круг бессменный, их печаль...

Со мною был весенний свет,

Моих лугов роса и цвет,

И трепет вод, и шум листвы,

И пламя летней синевы...

Как был покой осенних дней,

Простор развенчанных ветвей,

Холодный пепел, прах, зола

Костров, что ярко жизнь сожгла...

Со мною будет сон зимы,

Печаль и холод белой тьмы

И — в краткий полдень — блеск снегов

Без рубежа, без берегов...

Как будет бодрствовать со мной

Глухой и дикий вихрь ночной,

И долгий вой, и свист его,

И скорбь сиротства моего!

ОТЧАЯНИЕ

Кругом весь день стояла тишина...

И будто в муке трудной замирая,

Кляня свой жребий, стыла грудь живая,

И каждый миг был миг мучительного сна.

К пустынным небесам струился дым долин,

Слагаясь в смерчи, в сумрачные зданья,

И каждый был в слезах, и каждый был один,

И трепетал от страха и незнанья...

Порою лист на землю упадал,

И, точно в час подкравшейся недоли,

С безумием в глазах, дрожал и стар и мал

В глухом огне своей последней боли...

И в ужасе, сковавшем все сердца,

Оцепенелый мир алкал освобожденья,

Разъятия железного кольца,—

Но не было ни смерти, ни рожденья.

ТКАЧ

Над докучной серой тканью,

Ткач упорный, я поник...

Верный темному алканью,

Тку — сплетаю с мигом миг...

Часто-часто за работой,

Чуть замедлишь, рвется нить...

Даже краткою дремотой

Страшно сердце осенить!..

Сир мой труд, узка основа...

Мои челнок проворен, скор...

Вспыхнул день, и тку я снова

Незатейливый узор...

Долго ль мне в докучной доле

Тратить трепет слабых сил,

Знает только Тот, Кто в поле

Льну и рост и цвет судил...

Вечереет, и невольно

Тень сдвигается к станку...

Что-то грустно, что-то больно —

Уж не саван ли я тку?

ОДИНОЧЕСТВО

Среди людей, я средь — чужих...

Мне в этом мире не до них,

Как им, в борьбе и шуме дня,

Нет в жизни дела до меня...

В дороге дальней им, как мне,

Тужить, блуждать наедине...

Мне в мой простор, в мою тюрьму,

Входить на свете одному...

Пока в пути не встанет грань,

Нам всем томительную ткань

Рукою сирой в жизни ткать —

Душою замкнутой алкать...

Звучит по разному у всех

Один и тот же стон и смех,—

На всех ткачей один станок,

Но каждый сир и одинок...

ЭЛЕГИЯ

Мысль в разлуке с вещим сном...

Сердце — в сумраке ночном...

Дождь пустынный за окном...

Свист за дверью, вой в трубе...

Век прожив в пустой борьбе,

Вспоминаю о себе...

Меркнет цвет и гаснет свет...

Ни тревог, ни мира нет...

В миге — много тысяч лет...

Точно я уж вечность жил,

Вечность сетовал, тужил,

Тайне вечности служил...

Ночь... И только мысль во мне,

С тьмой ночной наедине

Тускло тлеет в глубине...

Тьма... Лишь воет за окном

Все о том же, об одном,

Ветер в сумраке ночном...

МАRСIА EROICA [16]

                Tuba mirum spargens sonum

                Рег sepulchra regionum.[17]

                     Памяти Н. Л. Тарасова

В снежной пустыне, при бледной луне,

Мечется Витязь на белом коне...

Скачет с угрюмым Своим трубачом,

Машет в пустыню тяжелым мечом...

Глухо и скорбно серебряный рог,

В мертвом безмолвии белых дорог,

Будит полуночный дремлющий мир,

Сирых и скорбных зовет на турнир...