Земляноиды - [18]

* * *

После бездонного сна моё сознание наконец вернулось в тело. Страшно захотелось скорей принять ванну, а ещё потянуло блевать. Я рванула вниз по лестнице в туалет, но желудок был пуст, и наружу так ничего и не вышло.

Вернувшись к себе, я окинула взглядом комнату, затем себя – и оцепенела. Почему-то мне показалось странным, что мои юката и пояс-όби лежат в углу аккуратно сложенными – в точности так, как моё опустевшее тело укладывало их перед сном, а пуговицы на моей пижаме застёгнуты все до одной.

Дико хотелось пить. Я вспомнила про пакетик с апельсиновым соком, который купила ещё на фестивале, но спрятала в косметичку и забыла. Теперь я достала его, отхлебнула. Но с первого же глотка поняла: что-то не так.

Сок был тёплым – и совершенно безвкусным. Испортился, что ли? Я поднесла пакетик к носу, принюхалась. Запах как запах – дразнящий, цитрусовый, сладковатый.

Ну и ну, только и подумала я. Захотелось почистить зубы и залезть в ванну. Я взяла смену чистого белья и спустилась вниз.

Мама, наверно, всё ещё злится за то, что я не ответила ей ни словечка, думала я. Но куда же вчера подевалась Сидзука? От этой мысли меня бросило в дрожь. Я ступала на цыпочках, чтобы прокрасться по коридору незамеченной. И тут услышала голоса в гостиной.

– Не хочу снова киснуть в Нагано! – ныла сестра. – Хочу куда-нибудь за границу!

– Понимаю тебя, дорогая. Ты же так старалась в этом году! Заграницы мы, конечно, пока не потянем. Но, к примеру, на горячие источники могли бы поехать хоть сейчас. Лично я только за! В Нагано мы и так торчим каждое лето. Можно разок и сменить пластинку, не правда ли, до- рогой?

– Тоже верно… – неуверенно усмехнулся папа, и это было последней каплей.

– Не-е-е-е-ет! – завопила я, врываясь к ним. – Обон мы всегда справляем с Бабулей! И едем только в Акисину! Не-е-е-е-е-е-ет!!!

– Прекрати, эгоистка! – закричала мама.

Но я не прекратила. Бухнувшись на колени перед котáцу[21], я продолжала вопить.

– Какого чёрта все вокруг должны думать только о тебе?! – заорала мама ещё громче. И влепила мне подзатыльник.

Аутоскопи́я, вспомнила я. Выход из собственного тела. Вот бы включить эту магию! Классный способ не чувствовать ничего.

– Ты же ни о ком, кроме себя, думать вообще не способна! – всё сильней распалялась мама. – А вчера? Мы тут все извелись, думали, дочь потерялась! А ты что? Явилась как ни в чём не бывало и завалилась спать? Наглая, никчёмная дрянь!

И она пнула меня в спину. Точь-в-точь как сестра пару дней назад.

Увы! Как я ни повторяла про себя заклинания, сегодня выйти из тела не удавалось, хоть убей. А мама всё пинала моё тело, перекатывая его по полу, как бревно.

Обратно наверх меня, визжащую, тащили волоком.

– И не смей выходить, пока не успокоишься! – бросила мама, захлопнула мою дверь и вернулась вниз.

Я открыла ящик стола, достала оттуда Пьюта – и, прижимая к себе, свернулась калачиком на кровати.

Пожалуйста-пожалуйста, о, приди ко мне, какая угодно магия, чтобы я вышла из своего тела – и полетела к Юу!

Заклинание это я повторяла до самого вечера, не выходя из комнаты и даже не чувствуя голода.

Когда же настала ночь, я надела на безымянный палец левой руки колечко из проволоки и встала с кровати. Зажмурившись как можно крепче, я попыталась сгустить темноту, но по эту сторону век почему-то не появилось ни одной звезды. Так, вглядываясь в изнанку собственной кожи, я наконец уснула.

* * *

Утром я проснулась оттого, что меня трясли за плечо. Я приоткрыла глаза – совсем чуть-чуть. У моей кровати стояла мама. Одетая во всё чёрное.

– Быстро собирайся, – сказала она. – Мы срочно едем в Нагано.

– Ч‐что?! Почему?

– Дедушка умер… Болел-то он давно. Но скончался всё равно внезапно, никто даже не ожидал.

Я окаменела под одеялом. О нет!

Неужели я использовала Чёрную магию вместо Белой?! Вчера-то я и правда весь день призывала любую магию, лишь бы поехать к Юу!

– Твоя сестра может ехать в школьной форме. Но тебе лучше одеться как подобает. То старое чёрное платьице вполне сойдёт… В общем, поторопись. Через час выезжаем! Всё ясно?

Вместо ответа я закивала изо всех сил.

* * *

Когда мы прибыли, в Бабулином доме всё выглядело совсем не так, как прежде.

Алтарная комната была заставлена большими диковинными бумажными фонарями. Гостиная же, наоборот, пустовала: все приехавшие взрослые, одетые в чёрное, молча сновали по дому, выполняя какие-нибудь поручения.

– Отнесите вещи наверх, – скомандовал папа. – А потом поприветствуем Дедулю.

Обычно папа держался тише воды и был на побегушках у мамы с сестрой, но сегодня на его плечи, похоже, легла большая ответственность. Когда он сказал «поприветствуем», я даже подумала: а может, Дедуля всё ещё жив, просто сильно хворает? Но уточнять у папы не решилась.

Покоился Дедуля в алтарной. На белоснежном футόне[22]. Постели мягче и воздушнее этой я не видела сроду. Слабый неповторимый запах, которым обычно веяло от Дедули, то ли расплывался по комнате, то ли чудился лишь мне одной.

У изголовья сидела Бабуля – в чёрном кимоно и с заплаканными глазами.

– Кисэ, Нацуки! – негромко позвал папа. – Ну что, подойдёте?

– Угу… – тихонько выдавила я. Сестрица молчала как рыба.