Земля под копытами - [124]
— У меня образование практическое. И понимаю моменты дня. Хоть пока еще высшего образования и не имею.
— Да пойми ты, это же инженер! Специалист! А ты кто?
— Инженер в колхозе — это начальник по строительству. А начальнику можно и без диплома, лишь бы общее руководство обеспечивал.
— Теперь и начальник должен быть с дипломом.
Пропала у меня всякая охота в бильярд играть. Одеваюсь, чтоб к машине идти, а Сластион следом:
— Так какое ваше мнение по этому поводу? Если мне что непонятно будет, я книги и руководства читать буду…
— Один я этого вопроса не решаю. Поезжай в район и выдвигай себя.
Поехал на следующий день. Звонит мне начальник сельхозуправления:
— Сидит в приемной твой самовыдвиженец. Как решать будем?
— Не знаю, — отвечаю я.
— Тебе с ним работать.
Мне, конечно, думаю, — и молчу. Работать и жить нам с ним в одном селе. Сегодня он себя на инженера выдвинул, а завтра повыше захочет шагнуть. Страх не страх, а что-то в душе ворохнулось.
— Чего молчишь? — наседает председатель сельхозуправления.
— Вам сверху виднее…
Он и положил трубку.
Приезжает Сластион из района, тут же ко мне.
— Фактор за меня такой, что желание работать есть, в районе так и сказали. Если вы не против, вверху не возражают. Так что оформляйте. Нас еще в телевизоре покажут и в газетах про нашу работу в селе пропишут…
Как в воду глядел, чертяка. Расписали потом так, что хоть в район не появляйся — пальцами тычут. А сенажная башня, на которую он меня сагитировал, чтобы нашу работу, по его словам, издалека видать было, до сих пор бревном в глазу торчит.
Оформили мы его инженером. А начальником по строительству сам назвался. В бумагах это нигде официально не проведено. И машину я Сластиону не давал. А кто давал, тот пусть и рассказывает.
Правда, бдительность я ослабил. Что было, то было, не отказываюсь.
12
Теперь, замечайте, козла отпущения ищут, кто-то капусту съел, а я отвечай. Завгар машину дал, — хватай, значит, завгара за чуб. А кабинет кто давал? Когда инженером-строителем его утвердили, он инструмент сразу со склада в мастерскую перенес, а на складе кладовку выгородил, два окна прорубил, двери новые, филенчатые навесил и, пожалуйста, — кабинет. Гляжу, из дома животноводов и стол тянет.
— Что это ты, Македонович, гнездишься? — спрашиваю. — Вроде бы не весна, и ты не скворец.
А Сластион серьезно так отвечает:
— Должностному лицу кабинет нужен. Что я за начальник без кабинета?!
Добре, иду следом и вижу — на дверях склада уже табличка под стеклом: «Начальник по строительству. По личным вопросам прием по вторникам, от 16.00 до 18.00». Шагнул за порог, действительно — кабинет: и дорожка к столу, и стол буквой Т, и диаграммы на стенах, и план колхозных земель, и перспективный план застройки села, и сколоченная из фанеры трибуна, а на столе — ящичек для картотеки, на каждого строителя заведена карточка: какое задание и на сколько процентов выполнил, и чернильный прибор, под мрамор, точно такой я видел в райцентре, в уцененных товарах. И три телефонных аппарата.
— Так ведь в строительной бригаде один номер! — удивляюсь. — На кой ляд тебе три аппарата?
У Сластиона враз поледенели глаза:
— Вопрос этот решается…
И больше — ни словечка. Очень не любил, когда над ним подшучивали.
— А с трибуны что, петь будешь?
— Трибуна, — отвечает, — могучий фактор движения вперед.
Я скорей на выход, чтоб не рассмеяться прямо в этом его кабинете. Во дворе уже дал себе волю. Чуть не помер со смеху.
А тут вскорости правление. Берет слово Сластион, докладывает про строительство сенажной башни. А под конец своего выступления говорит:
— Уважаемые товарищи, развертывание фронта строительных работ тормозится по причине недостаточного обеспечения начальника по строительству служебным транспортом. Хотя на данных этапах строительство — решающий фактор, в колхозе я поставлен в условия пешеходные и на попутных. Народ неправильно эти вопросы понимает, и наблюдается недостаточность авторитета…
Мы все рты так и открыли — ну, жук! Председатель колхоза первый спохватился:
— У тебя, Йосип, ведь мотоцикл есть?
— Мотоцикл на данных этапах не соответствует моей должности!
— Так машину купи.
— Пока что базис не позволяет мне лично решить этот вопрос, да и подход у вас персонально неправильный, потому что вы сами машину не покупали, а ездите на колхозной, и не всегда по общественным делам, случается, в соседний район, к теще, машину гоняете. А это бензин плюс шофер.
Вцепился обеими руками в край трибуны, напыжился и ждет, пока мы отсмеемся, а председатель пилюлю проглотит.
— А вопрос с персональным транспортом есть возможность решить для меня положительно, потому что в гараже «Москвич» стоит и никем не используется.
— Его на металлолом давно надо списать! — кричу я, потому что это уже меня касается.
— А я так ставлю вопрос, — отремонтировать, если для авторитета надо.
Гляжу на председателя, а он глаза опустил (здорово-таки уел его Сластион тещей!) и плечами пожимает:
— Пусть ремонтирует, поможем.
Вот так оно и было на самом деле — при чем здесь я? А все шишки на меня посыпались.
13
Если вы по-хорошему со мной, все расскажу как на духу. Видали, какой забор мой дорогой соседушка отгрохал? Зверь не перепрыгнет, и птица не перелетит. А построил он забор этот после того, как его бригадиром поставили. Раньше жили мы как пальцы на ладони — не прятались друг от дружки.
Известный украинский писатель Владимир Дрозд — автор многих прозаических книг на современную тему. В романах «Катастрофа» и «Спектакль» писатель обращается к судьбе творческого человека, предающего себя, пренебрегающего вечными нравственными ценностями ради внешнего успеха. Соединение сатирического и трагического начала, присущее мироощущению писателя, наиболее ярко проявилось в романе «Катастрофа».
Это наиболее полная книга самобытного ленинградского писателя Бориса Рощина. В ее основе две повести — «Открытая дверь» и «Не без добрых людей», уже получившие широкую известность. Действие повестей происходит в районной заготовительной конторе, где властвует директор, насаждающий среди рабочих пьянство, дабы легче было подчинять их своей воле. Здоровые силы коллектива, ярким представителем которых является бригадир грузчиков Антоныч, восстают против этого зла. В книгу также вошли повести «Тайна», «Во дворе кричала собака» и другие, а также рассказы о природе и животных.
Автор книг «Голубой дымок вигвама», «Компасу надо верить», «Комендант Черного озера» В. Степаненко в романе «Где ночует зимний ветер» рассказывает о выборе своего места в жизни вчерашней десятиклассницей Анфисой Аникушкиной, приехавшей работать в геологическую партию на Полярный Урал из Москвы. Много интересных людей встречает Анфиса в этот ответственный для нее период — людей разного жизненного опыта, разных профессий. В экспедиции она приобщается к труду, проходит через суровые испытания, познает настоящую дружбу, встречает свою любовь.
В книгу украинского прозаика Федора Непоменко входят новые повесть и рассказы. В повести «Во всей своей полынной горечи» рассказывается о трагической судьбе колхозного объездчика Прокопа Багния. Жить среди людей, быть перед ними ответственным за каждый свой поступок — нравственный закон жизни каждого человека, и забвение его приводит к моральному распаду личности — такова главная идея повести, действие которой происходит в украинской деревне шестидесятых годов.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Прозу Любови Заворотчевой отличает лиризм в изображении характеров сибиряков и особенно сибирячек, людей удивительной душевной красоты, нравственно цельных, щедрых на добро, и публицистическая острота постановки наболевших проблем Тюменщины, где сегодня патриархальный уклад жизни многонационального коренного населения переворочен бурным и порой беспощадным — к природе и вековечным традициям — вторжением нефтедобытчиков. Главная удача писательницы — выхваченные из глубинки женские образы и судьбы.