Земля горячая - [49]
— Вон ты о чем… А я думала, пожалел, что нездорова…
— Ты прости, к слову пришлось… про этого… твоего…
Недели две назад я за такие слова отвесила бы ему затрещину, а теперь… Возможно, Борис и прав.
— Что поделаешь… — только и сумела вымолвить я. — Борис, Борис, если бы ты знал, как мне тяжело!..
— Знаю, чувствую, душит тебя что-то. Не вешай носа, дело это поправимое. Надо связать порвавшуюся нитку. Вызовем Игоря…
— Вызовем!.. Ты раньше попробуй добраться до Усть-Гремучего…
— Наверняка вас уже ищут. А в случае чего, я за тобой хоть в огонь, хоть в воду.
— Ну, ты, пожалуйста, без эмоций.
Борис уселся рядом со мной. Мне хотелось, чтобы он говорил, а не молчал. Я спросила его:
— А ты кого-нибудь любил?
Почему я задала ему этот вопрос, не знаю, наверно потому, что в такие минуты, когда судьба человеческая в опасности, каждый из нас становится более откровенным, распахивает такие тайники своего сердца, которые дотоле были наглухо закрыты.
— Помнишь Милку из двенадцатой квартиры? — спросила я.
— Всех помню, а вот Милку — забыл! Таких выжигают из памяти каленым железом… — Борис нахмурился, и на его скулах заходили желваки. — Веришь, Галина, три года не видел ее. В мореходке учился… А как увидел…
— В Москве встретились?
— Нет, на Командорах. Я тогда кончил мореходку, работал вторым помощником капитана. Дело наше, сама знаешь, — на берегу бываем редко. Пришли однажды на остров Беринга. Только ошвартовались — кто-то сообщил! «Волжский ансамбль в Никольском!..» Можешь себе представать, как обрадовались мы! Часто ли приходится слушать концерты на краю света?
Входим в Дом культуры, народу битком. Ах, черт, и как это здорово, когда зал гудит, когда все ждут начала. А лица!.. Сколько лиц! Никогда не забуду, как пели «Грушицу». Понимаешь, сидишь — и будто кто-то сердце твое то зажмет в кулак, то отпустит, и больно становится и приятно, легко на душе так. Ну и пели, черти! Но это все не то…
Он закурил, сделал несколько жадных затяжек, вздохнул и продолжал:
— Второе отделение концерта началось с танцевальной сюиты. И можешь себе представить, Галка, я даже не ожидал… Это была не сцена, какое там! Нет, это был, черт его знает, — котел страстей — все кипело озорной силой, охало, поджигало. Красотища! Посмотришь вот такое, будешь потом полгода ходить в океане как помешанный, все улыбаться будешь.
Но вот танцоры легонечко так разминулись по сторонам и на сцену вылетела, как стрела, юркая, легкая девчонка — глаза жгут, белозубо улыбается. Да как пошла по сцене, да как пошла, зацокала каблуками, все бочком да бочком, а потом незаметно перешла на пируэт, завертелась, только мелькает белое платье. Вихрь, огонь!
Протолкался я ближе к сцене, взглянул на девчонку и ахнул: это была она, Милка!
Ты помнишь, Галина, еще в школе Милка увлекалась балетом. Добилась-таки своего, вышла в «звезды». Подумать только, где довелось нам встретиться! С того вечера все и началось… На другой день получил я зарплату для всей команды… Пригласил Милку с ее друзьями в ресторан. Что было потом, не помню. В общем пока у меня были казенные деньги и мы таскались в ресторан, кидал я сотни во все стороны, Милка боготворила меня. А потом Волжский хор уехал, а я… оказался за решеткой. Милка же… Милка вышла замуж за какого-то почтенного старца… — Желваки на скулах Бориса опять заходили. — Из Москвы мне написали…
До сегодняшнего дня никому не рассказывал этого… Веришь, Галина, здорово проучила меня жизнь, — Борис вздохнул. — А сейчас я полюбил настоящую девушку. И ты знаешь, иногда мне кажется, что я становлюсь человеком только ради нее. Рядом с ней мне хочется быть чище…
— Кто она?
— Твоя подруга…
— Моя? — И я стала припоминать своих подруг — московских и здешних. Алка? Нет, что я, он же знает ее ветреность. Казалось, перебрав всех, я зашла в тупик.
— Шуру люблю я, Галка… и никогда бы не сказал об этом, а сейчас… — Голос его дрогнул. — В такой переплет попали мы…
Я потрясена была его признанием. Шурка!.. Никогда бы не подумала! Я внимательно посмотрела на Бориса. Даже возможная гибель была не страшна ему — он носил в душе тепло совсем недавно обретенной надежды, радовавшей его.
— Вот сижу и вижу ее… — тихо и ласково проговорил он. И тут я впервые увидела на его лице светлую улыбку, настоящую улыбку Борьки Шеремета, самого красивого мальчишки с нашего двора…
— Как бы хотелось теперь послушать ноктюрн Шопена… — заложив руки под голову, мечтательно произнес он, а немного погодя вздохнул и добавил: — Слушай, жизнь ведь, черт возьми, такая короткая, зачем ты на Камчатку забралась, теряешь лучшие годы? Ведь тут нет сносных человеческих условий, а в Москве у тебя квартира…
Я слушала и не злилась на него. Нет, сейчас я думала о другом. Мне стало ясным то, что совсем недавно казалось неразрешимым. Я могу еще исправить ошибку. Я свернула с дороги, оступилась. Любила ли я Валентина? Теперь пришло время решить все. Мне надо встретиться с Игорем. От этой встречи зависит многое, очень многое…
Я не знала, как убедить Бориса в том, что все-таки я останусь на Камчатке.
Мне по душе камчатское житье — трудное, кипучее, с сугробами снега до неба и голубоватыми коридорами, проложенными в этих сугробах, с манящими огнями «Богатыря» на берегу, с разноцветными столбами северного сияния в ночном небе. Тут только, в этих краях, по-настоящему и узнаешь людей. Одно волновало: что будет с грузчиками? Сложится ли из них дружная трудовая семья или так и останутся они ворами? Всякое может быть — и безрассудные жертвы, и глупые, жестокие заблуждения… От этого никуда не уйти. Жизнь есть жизнь.
В повести «Меж крутых бережков» рассказывается о судьбе современной деревенской молодежи, о выборе ею после окончания школы своего жизненного пути, о любви к родному краю, о творческом труде. Наиболее удачным и запоминающимся получился образ десятиклассницы Фени, простой советской девушки из деревни. Феня предстает перед читателем натурой чистой, целеустремленной и твердой в своих убеждениях. Такие, как Феня, не пойдут против своей совести, не подведут друзей, не склонят головы перед трудностями и сложностями жизни. Василия Золотова читатели знают по книгам «Там, где шумит море», «Земля горячая», «Придет и твоя весна» и др.
Нелегкий жизненный путь прошел герой романа коми писателя Бориса Шахова: еще подростком Федор Туланов помог политссыльному бежать из-под надзора полиции, участвовал в гражданской войне, революционных событиях, а затем был раскулачен и отправлен в лагерь…
"Самое главное – уверенно желать. Только тогда сбывается желаемое. Когда человек перестает чувствовать себя всемогущим хозяином планеты, он делается беспомощным подданным ее. И еще: когда человек делает мужественное и доброе, он всегда должен знать, что все будет так, как он задумал", даже если плата за это – человеческая жизнь.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».