Земля горячая - [51]
— Ты многое мог бы… — вздохнула я и, не докончив мысль, быстро зашагала домой, ругая себя за то, что была с Толей резкой. Устала. Нервы сдали.
Толя проводил меня каким-то странным, растерянным взглядом. Он думал, что я не замечу, как поворачивалась его голова в мою сторону. Мы не встретились с ним в эту минуту взглядами, но я боковым зрением все же перехватила загадочный блеск его глаз. Чего Толя так смотрит на меня? Жалеет? Жалел бы кого-нибудь другого. Какой интерес засматриваться на замужнюю женщину?
Я торопилась домой. Как приятно чувствовать, что ты на земле, твердой земле, что у тебя есть дом и там ты можешь отдохнуть. Я вбежала в свою комнату и первое, что увидела, — это кучу писем и поздравлений с Новым годом.
Схватила телеграмму от Игоря, подошла к окну. Игорь огорчен моим молчанием — почему не поздравила с Новым годом… Я напишу тебе, Игорь, я все объясню тебе.
Подошла к зеркалу. Почему-то назойливо тревожил, сбивал с толку загадочный взгляд Толи. В самом деле, что на меня смотреть? Глаза?.. Ничего в них особенного. Обыкновенные, серые. Чем я могу нравиться ребятам? А может быть… Смутная догадка заставила меня улыбнуться. Вот за что, наверное, нравлюсь я — за улыбку! Вызывающая, чертовски дерзкая улыбка. Зубы сверкают — ровные, сплошные, белые как кипень. В старое время бабушки о таких ярких зубах говорили — скатный жемчуг, сахарок. Почему мы иногда в грош ставим то, что дано нам природой? Не каждая из нас красива, но порой мы бываем очень милы. Кто-то искоса поглядывает нам вслед, восхищается нами, кто-то тайно вздыхает о нас, кто-то в позднюю пору, заложив руки под голову, долго-долго не может заснуть, все думает, и чудятся ему глаза той, недоступной и гордой… Глаза, которые не одному парню прожгли душу!
Толя! Вот уж не поверю! Ей-богу. Хоть и болтал тогда Сашка в палатке, а я все равно не верю. Почему же он в таком случае…
Думая о Толе, я все время смотрелась в зеркало. В комнату косяком падало из окна солнце, и по белому потолку от зеркала бегал и трепетал зайчик. Мне показалось, что зеркало, заигрывая с солнцем, безрассудно расплескивает что-то очень дорогое для меня, до боли близкое. Да, память зеркала много хранит тайн, встреч, радостей, исповедей. Оно помнит моих друзей и подруг, помнит Игоря…
Родной, ничто не может стереть в моей памяти твоего имени. Вижу твои глаза, руки, походку, губы, твои переливчатые золотые волосы — от них не оторвешь взгляда! Как только мы с тобой выходили из диспетчерской, ты прятал свой «золотой запас» под мичманкой. Когда-то в Панине, бывая у меня, ты перед этим зеркалом поправлял галстук. Оно со мной. Оно хранит твой рот, улыбающийся или удивленный, хранит твои задумчивые теплые глаза, дремучую путаницу твоих волос… Зеркало беспристрастно ко всему: оно запомнило и мои слезы, и мое глупое кокетство, оно запомнило тоску в моих глазах, и надежду, и ожидание. Оно многое помнит.
Я смотрела в зеркало, и мне чудилось лицо Игоря, вылепленное сильно и нежно. Ничто не смогло затмить его.
В комнате уютно и тепло. Как будто не отсутствовала я семь суток. Даже висел отрывной календарь. Сегодня — четвертое января. Как я соскучилась по этой комнатушке! Но чьи же это руки похозяйничали в моем уголке?..
Без стука в комнату вошла бабушка Баклановых. Она обняла меня, всплакнула, а потом тоном, не терпящим возражений, сказала:
— Сейчас мыться, переодеваться, покушать и спать! И как же это, голубка моя, так случилось?..
Робко вошли и сразу же окружили меня ребятишки, начали с изумлением разглядывать. Санька Бакланов, как мне казалось, даже хотел пощупать — действительно ли жива я.
— Страшно было, тетя Галя?
— Страшно, Саня, страшно.
— А вот и неправда! Чего ж вы смеетесь?
— Что же я, по-твоему, должна делать?
— Спать, обедать, мыться, — сказал вместо него вошедший в комнату Ваня Толман. — Вода у нас все время горясая, поддерзываем огонь вот узе сестые сутки. А стобы вам, Галина Ивановна, не скуцно было, я скоро медвезонка подарю…
ГЛАВА XIX
Странно, очень странно. Надо же было испытать шесть суток шторма, чтобы по-настоящему увидеть всю красоту жизни. Глаза мои обрадовались всему — и сосулькам на солнечном пригреве, роняющим звонкие капли, и ясным глубоким далям, и ветру в вышине, очищающему синюю эмаль неба от свинцовых туч, и искристому блеску подтаивающего снега, и неистовому лаю собак… Все волновало меня. Люди казались теперь ласковей, добрей, стук матросских сапог по коридору управления звучал для моего уха нежной музыкой. Я даже простила Алке ее бесстыдное заигрывание с женатиками и при всех, как только налетели друг на друга при входе в управление, расцеловала.
А ведь были дни, когда на меня наводил уныние наш не ахти как обжитой берег и эти вечно захлюстанные собаки, и полуслепые окна в общежитии грузчиков, и снег, снег, бесконечный, жуткий снег, заваливший наш поселок до самых труб…
Милая наша кошка! Я чувствую теперь, что крепкие нити связывают меня с тобой. Я не променяю тебя ни на Гурзуф, ни на Ялту.
Погода сегодня тишайшая, океан спокоен, и только бары свирепствуют, как всегда. Я слышу звон взбаламученного песка и гальки, бульканье и клокотанье, мирный отдаленный вскрик чайки над водной гладью, вижу, как вдруг, ни с того ни с сего, вздымается зелено-голубая изогнутая громада, туго выпучивается, как бы наливаясь молодой озорной силой; и вот уже понеслась, покатилась она, закипая и становясь все выше и выше, все быстрей и шумливей. Минута, другая — и она неожиданно с гулом рушится, и не остается от громадной волны ничего, только удирающие назад, в океан, струйки и звенящий песок да шуршащая пена…
В повести «Меж крутых бережков» рассказывается о судьбе современной деревенской молодежи, о выборе ею после окончания школы своего жизненного пути, о любви к родному краю, о творческом труде. Наиболее удачным и запоминающимся получился образ десятиклассницы Фени, простой советской девушки из деревни. Феня предстает перед читателем натурой чистой, целеустремленной и твердой в своих убеждениях. Такие, как Феня, не пойдут против своей совести, не подведут друзей, не склонят головы перед трудностями и сложностями жизни. Василия Золотова читатели знают по книгам «Там, где шумит море», «Земля горячая», «Придет и твоя весна» и др.
Нелегкий жизненный путь прошел герой романа коми писателя Бориса Шахова: еще подростком Федор Туланов помог политссыльному бежать из-под надзора полиции, участвовал в гражданской войне, революционных событиях, а затем был раскулачен и отправлен в лагерь…
"Самое главное – уверенно желать. Только тогда сбывается желаемое. Когда человек перестает чувствовать себя всемогущим хозяином планеты, он делается беспомощным подданным ее. И еще: когда человек делает мужественное и доброе, он всегда должен знать, что все будет так, как он задумал", даже если плата за это – человеческая жизнь.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».