Земля горячая - [48]
Мысли мои опять возвращаются к Лешке. В Панине он ничем не выделялся из сотни других помощников капитанов на катерах. Парень как парень. Потом ехали вместе на Камчатку, жили в палатке на берегу океана, после — в одном бараке. За это время я пригляделась к нему. Любит Лешка до безумия свою беленькую Ленку. Сам моет полы и помогает развешивать белье и пеленки.
С каждым днем я отмечала в Лешке какие-то новые, совсем до этого не известные черты. Молоток парень! Ведь если б он оказался трусом и пал духом, тогда бы все и на катере и на плашкоутах заныли, может быть оторвало бы наши суда друг от друга и поодиночке разметало в океане…
— Крепи! — то и дело кричит Лешка и никому не дает спуску. Все устали, валятся с ног, а он знай командует: — Обколоть лед! Прибрать кубрик!
Сам почти не спит, изредка прикорнет где-нибудь и опять носится по палубе, так и стрижет глазами, выискивает, к чему бы придраться. Подружился с Борисом. В трудную минуту жизни они оказались под стать один другому. Стоит Лешке только подумать о чем-нибудь и сказать слово, как Борис тут же приводит его мысль в исполнение.
На обоих плашкоутах оказалась вся моя подшефная бригада грузчиков. Никто не показал себя трусом. За них я теперь могу где угодно поручиться головой. А кому нужна сейчас моя голова?.. Лежу, мучаюсь да все поглядываю на Бориса с Лешкой.
На втором плашкоуте командует Кириллов. Он раза три перепрыгивал к нам, все спрашивал насчет дров. Плохо с топливом. Лешка приказал рубить привальные брусья. Надолго ли хватит их?
А шторм все лютует и лютует, снежные вихри несутся над палубой со скоростью звука. Небо отяжелело еще больше, налилось свинцом, давит на океан и на душу.
Плохо не только с дровами, но и с продуктами. Утром, принимая вахту, Борис заметил, что не хватает одной буханки хлеба. Спросил о пропаже у вахтенного — дежурил Матвей, парень из бригады Кириллова.
— Ты взял буханку?
Тот сразу сознался:
— Да, взял, не подыхать же с голоду! Теперь все равно! Спета наша песенка!
— Спета? Ах ты сволочь!
Борис спустился в кубрик и при всех рассказал о случившемся Лешке. Грузчики зашумели, притащили Матвея, Запахло грозой.
— Ты что, больше всех голодаешь? — сурово свел брови Лешка, подходя к нему.
Матвей огрызнулся:
— Тебе отчет не собираюсь давать. Подумаешь, командир какой нашелся! Обрубим буксир — и поминай как звали. Уйдем в океан — командуй тогда над самим собой!
— Куда это вы уйдете? — едва владея собой, спросил Лешка. Остро обозначившиеся желваки на его скулах побелели.
— Куда-нибудь да уйдем… Для вора найдется берег…
— Уж не в Америку ли?
— А твое какое дело?
— И много вас, таких?
— Хватит!
И тут Покровский-Дубровский неожиданно сбил Матвея с ног резким ударом.
— Ишь ты гад! «Хватит!» Да ты кого причисляешь к «своим», уж не нас ли всех?
— А ты что руки в ход пускаешь? — поднявшись, закричал Матвей.
— Отвечай, шкура, с кем сговаривался?
Подошел Борис, впился глазами в воришку.
— Завелась одна паршивая овца — зуд на все стадо. Ты что, паразит, задумал, говори?
— Да я, понимаешь… — Глаза Матвея воровато побежали с лица на лицо, потом он опустил голову и ощутил всей кожей: люди прощупывают его жалящими, игольчатыми взглядами.
— Тут и понимать нечего, — взорвался Покровский-Дубровский. — Высадим его на катер — пусть рубит буксир.
— Да вы что, братцы?..
— Мы тебе не братцы, ты у кого, гадина, хлеб воровал, у кого? Кто с тобой последней коркой делился? Ведь у матросов паек, а у нас, грузчиков, ни шиша… Ты понимаешь, они с нами все пополам, а ты… — Покровский-Дубровский пнул его ногой. — Эх, ты, сука!
Мне стало стыдно. Все же я мало еще знала грузчиков. «Поручиться головой». Дура! И с Валентином вот так же… Но нельзя же не верить в человека!..
Слышно было, как сопел провинившийся грузчик, скрипел плашкоут и жестко ревел океан.
«Что-то будет? — подумала я. — Неужели его и вправду высадят на катер?» И как бы в ответ на мои мысли заговорил Лешка:
— Вот что, ребята, высаживать на катер мы его не будем — замерзнет, отвечать еще придется! Пусть сидит тут. Просто-напросто отстраним его от вахт и от остальной работы.
— Э, нет, — возразил Покровский-Дубровский. — Пусть поишачит как следует.
— А я согласен с капитаном, — сказал Борис, — не давать работу — и крышка!
Провинившийся исподлобья посмотрел на товарищей и ни в одном взгляде не нашел сочувствия.
— Вы мне… самую тяжелую работенку… — мрачно пробасил он.
…Грузчики начали расходиться, только Матвей сидел в углу на банке, подперев лицо ладонями.
Ко мне подошел Борис:
— Пошли, Галина, на соседнюю посудину, проведешь там с подшефной бригадой политинформацию.
Я понимала, что он шутит, но мне было стыдно, что только я одна не принимаю участия в работе экипажа. Люди счищают снег, обкалывают лед, несут вахту, а я лежу и не могу подняться. Но разве я виновата в том, что меня мучит морская болезнь! У меня от этого проклятого шторма в глазах рябит — вымотало всю душу.
Матвей, сидевший в углу на банке, вскоре поднялся и вышел из кубрика.
— Жалко мне тебя, Галина, — тихо проговорил Борис.
— Это еще почему?
— Потому, что ты, извини меня, судьбу свою связала не с Игорем, а с другим. И где ты нашла этого типа?
В повести «Меж крутых бережков» рассказывается о судьбе современной деревенской молодежи, о выборе ею после окончания школы своего жизненного пути, о любви к родному краю, о творческом труде. Наиболее удачным и запоминающимся получился образ десятиклассницы Фени, простой советской девушки из деревни. Феня предстает перед читателем натурой чистой, целеустремленной и твердой в своих убеждениях. Такие, как Феня, не пойдут против своей совести, не подведут друзей, не склонят головы перед трудностями и сложностями жизни. Василия Золотова читатели знают по книгам «Там, где шумит море», «Земля горячая», «Придет и твоя весна» и др.
Нелегкий жизненный путь прошел герой романа коми писателя Бориса Шахова: еще подростком Федор Туланов помог политссыльному бежать из-под надзора полиции, участвовал в гражданской войне, революционных событиях, а затем был раскулачен и отправлен в лагерь…
"Самое главное – уверенно желать. Только тогда сбывается желаемое. Когда человек перестает чувствовать себя всемогущим хозяином планеты, он делается беспомощным подданным ее. И еще: когда человек делает мужественное и доброе, он всегда должен знать, что все будет так, как он задумал", даже если плата за это – человеческая жизнь.
Михаил Андреевич Лев (род. в 1915 г.) известный советский еврейский прозаик, участник Великой Отечественной войны. Писатель пережил ужасы немецко-фашистского лагеря, воевал в партизанском отряде, был разведчиком, начальником штаба партизанского полка. Отечественная война — основная тема его творчества. В настоящее издание вошли две повести: «Если бы не друзья мои...» (1961) на военную тему и «Юность Жака Альбро» (1965), рассказывающая о судьбе циркового артиста, которого поиски правды и справедливости приводят в революцию.
Автор публикуемых ниже воспоминаний в течение пяти лет (1924—1928) работал в детской колонии имени М. Горького в качестве помощника А. С. Макаренко — сначала по сельскому хозяйству, а затем по всей производственной части. Тесно был связан автор записок с А. С. Макаренко и в последующие годы. В «Педагогической поэме» Н. Э. Фере изображен под именем агронома Эдуарда Николаевича Шере. В своих воспоминаниях автор приводит подлинные фамилии колонистов и работников колонии имени М. Горького, указывая в скобках имена, под которыми они известны читателям «Педагогической поэмы».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Читателю широко известны романы и повести Евгения Пермяка «Сказка о сером волке», «Последние заморозки», «Горбатый медведь», «Царство Тихой Лутони», «Сольвинские мемории», «Яр-город». Действие нового романа Евгения Пермяка происходит в начале нашего века на Урале. Одним из главных героев этого повествования является молодой, предприимчивый фабрикант-миллионер Платон Акинфин. Одержимый идеями умиротворения классовых противоречий, он увлекает за собой сторонников и сподвижников, поверивших в «гармоническое сотрудничество» фабрикантов и рабочих. Предвосхищая своих далеких, вольных или невольных преемников — теоретиков «народного капитализма», так называемых «конвергенций» и других проповедей об идиллическом «единении» труда и капитала, Акинфин создает крупное, акционерное общество, символически названное им: «РАВНОВЕСИЕ». Ослепленный зыбкими удачами, Акинфин верит, что нм найден магический ключ, открывающий врата в безмятежное царство нерушимого содружества «добросердечных» поработителей и «осчастливленных» ими порабощенных… Об этом и повествуется в романе-сказе, романе-притче, аллегорически озаглавленном: «Очарование темноты».