Земля Без Короля - [106]

— Верно! — с деланной бодростью воскликнул Краер, а затем обернулся и посмотрел на Хоукрила.

Сараспер и Эмбра тоже медленно повернули головы к латнику. Хоукрил Анхару прорычал нечто невнятное, переступил с ноги на ногу, а затем шагнул вперед и нежно прикоснулся к плечу Эмбры.

Она положила ладонь на ручищу воина и прикусила губу, чтобы сдержать снова навернувшиеся на глаза слезы, а Хоукрил неловко погладил ее и поспешно отдернул руку.

— Ненавижу волшебство, — сказал Хоукрил, обращаясь, по-видимому, ко всему Дарсару, и уставился в ночное небо, будто ожидал ответа.

Послышался негромкий смешок, заставивший всех троих мужчин удивленно вскинуть головы, а затем Эмбра Серебряное Древо, одновременно смеясь и плача, повторила слова воина и добавила:

— Я сама много раз это говорила!

Мужчины обменялись жалким подобием улыбок и, отвернувшись, принялись раздеваться.

Прошло совсем немного времени, и поляна озарилась жутким светом костра, в прыгающем пламени которого выгибалось и билось обнаженное тело громко кричавшей от непереносимой боли прекрасной женщины. Ее ноги были придавлены толстым тлеющим стволом дерева, а за руки ее крепко держал костлявый старик. Его лицо тоже было искажено гримасой боли, а из-под закушенной губы стекала капелька крови. В плечи старика вцепились двое мужчин — огромный и коротенький; они оба дрожали и негромко ругались, но не убирали рук.

— Ненавижу волшебство! — снова и снова рычал латник, но темные деревья, стоявшие вокруг, никак не реагировали на это признание.

Ловкие пальцы, отражавшиеся в полированной поверхности стола, внезапно разжались. Деревянная фигурка вспыхнула ярким пламенем и, казалось, издевательски улыбнулась Ингрилу Амбелтеру, прежде чем превратиться в кучку золы.

— Змея в Тенях! — прошипел потрясенный Повелитель Заклинаний. — Неужели она обладает такой мощью?

Барон Фаерод Серебряное Древо чуть заметно улыбнулся и развел руками.

— Ингрил, но ведь она моя дочь.

13 СЛИШКОМ МНОГО СОБЫТИЙ

ПОД РУКАМИ стражников, старательно сохранявших на лицах бесстрастное выражение, двери комнаты захлопнулись с холодным и очень решительным звуком.

— Станьте туда, — обратился барон Фаерод Серебряное Древо к двум своим младшим магам тем же самым ласковым голосом, каким обычно приветствовал их по утрам. Однако взгляд его обжигал ледяным холодом. Рядом с ним безмолвно стоял Ингрил Повелитель Заклинаний, и из широких рукавов его мантии виднелись две волшебные палочки, а на лице застыла холодная, жестокая улыбка.

Кламантл и Маркоун, не глядя друг на друга, так же молча передвинулись туда, куда указал барон, а правитель Серебряного Древа глядел на них, сложив руки кончиками пальцев, точь-в-точь как жрец, подбирающий утешительные слова для ответа молящимся.

— Нанимая вас, я считал вас волшебниками, и достаточно опытными, — продолжил барон все тем же шелковым голосом, — и даже более того: людьми, обладающими здравым смыслом. И то и другое редко встречается у магов… как оказалось, даже реже, чем я думал.

Он неторопливым изящным движением взял кубок, отпил из него и добавил:

— Вас стоит показывать в балагане за деньги как пару опрометчивых глупцов, годных лишь на то, чтобы разрушать и портить, глупцов, дальнейшая жизнь которых стала теперь предметом для серьезных раздумий, а не несомненным фактом. Вы имеете хотя бы малейшее представление о том, какое количество денег, вложенных мною в Силптар, вы сожгли, взорвали и пустили по ветру нынче вечером?

Маркоун облизал сухие губы.

— Господин, я… — начал было он.

— Помолчи, — почти шепотом откликнулся барон. — Не разевай рот. Слушайте, оба, что я вам скажу; даже и не думайте проявить хотя бы тень неповиновения, хотя бы намекнуть на какую-то самостоятельность. Вы будете сидеть здесь, в этой комнате, пока вам не позволят куда-нибудь выйти из нее, и потратите все свои знания магии на то, чтобы вернуть мою дочь, краеугольный камень моей твердыни!

— Господин, — возразил Маркоун, — я хотел бы…

— Вспомни-ка, юный маг-дурак или дурак-маг, — перебил его барон, — разве я только что не приказал тебе молчать? Или моя власть кажется тебе таким уж пустяком?

Маркоун побледнел, снова открыл было рот, но тут же захлопнул его и покачал головой.

Барон медленно кивнул.

— Это уже лучше, — бросил он. — И все же я думаю, что сейчас самый подходящий момент для того, чтобы напомнить всем вам кое о чем. Вещи, принадлежащие вам троим, самым верным и преданным моим магам — и еще флаконы с вашей кровью, помните? — лежат, спрятанные, в тайниках этого замка, и их столько, что я могу быть уверенным в своей полной власти над Ингрилом, Кламантлом и Маркоуном. Если на какую-либо из этих вещей попадет хоть одна капля крови того мага, которому она принадлежит, его ждет неизбежная долгая мучительная смерть. Причем сразу же. А умирать он будет долго, сотрясаясь в конвульсиях, громко завывая от боли и ужаса, если, конечно, я верно запомнил кончину еще одного глупого волшебника, который некогда служил мне. А теперь — за работу.

Глазу, наблюдавшему за происходившим из укромного углубления в украшавшей карниз резьбе, представились насмерть перепуганные Кламантл и Маркоун, вприпрыжку бросившиеся к своим рабочим столам. Впрочем, если бы этот глаз смог уловить хоть один из взглядов, которые оба искоса кидали на Повелителя Заклинаний, то счел бы их убийственными.