Земля Без Короля - [108]

— Может читать и писать или только откладывает на пальцах и рисует палочки?

— И читает, и пишет. И его баба, кстати, тоже.

— Неужели? Расскажи-ка еще раз, что они такого натворили?

— Управляли складом «Звездных парусов», — ответил Джекки-Нож, и отрок, почти мальчик, прильнувший к стропилам над головами говоривших, уловил в его голосе издевку.

— А-а, вот оно что… — работорговец соображал довольно быстро. — Небось тем самым, который недавно сгорел непонятно почему?

— Теперь, когда ты напомнил об этом, — медленно проговорил Джекки-Нож таким тоном, будто был донельзя изумлен открытием, — мне кажется, что эта парочка — Фортас и Шеринда Делнбон, — что они могли быть как раз теми людьми, которые спалили склад «Парусов», а перед тем вывезли оттуда несколько подвод самых ходовых товаров.

— Я не могу открыто продать или использовать те вещи, которые разыскивает большой торговый дом, — категорически заявил лысый работорговец. — Это резко снижает цену.

— Умеют читать и писать, — пробормотал Джекки-Нож. — Кто не захочет заполучить таких?

— Это не такая редкость, как тебе кажется, — процедил работорговец, скрестив руки на груди; его густо поросшие волосами предплечья были толще, чем бедра Джекки-Ножа. — К тому же они не настолько здоровые, или молодые, или красивые, чтобы привлечь чье-то внимание.

Он ткнул пальцем в сторону неподвижно лежавшей женщины, скованной цепями. Если он купит ее, то будет указывать на нее не иначе как ударом ноги, но правила есть правила. Оба торговавшихся знали, что она находится в сознании и сдерживает дыхание, чтобы не показать этого, но ни тот, ни другой не скажет ей ни слова, если только она не начнет орать или не попытается сбежать. Они также понимали, что Шеринда Делнбон слишком разумна для того, чтобы рискнуть сделать что-нибудь подобное, пусть даже при первом взгляде на ее голое тело мужчины и не чувствовали желания немедленно снять штаны.

Как и муж, она лежала навзничь на плохо оструганном, неровном, грязном деревянном полу со скованными запястьями, соединенными короткой цепочкой с железным ошейником, лицо ее закрывал капюшон — отличительный знак раба. Она не могла сдвинуть ноги, так как на щиколотки тоже были надеты кандалы, прикрепленные к тяжелому бруску. Ошейник еще не был соединен с этим же бруском, но это сделают, прежде чем она вынуждена будет подняться с места. Оба мужчины, торговавшиеся, стоя над этой костлявой, плоскогрудой женщиной, знали, что она будет продана и куплена, и случится это скоро: работорговец ни разу не шагнул к двери, а Джекки-Нож не предложил ему убраться.

— Ты прав, — заявил портовый бандит, — так что я прошу всего лишь по десять дретаров. За каждого.

Работорговец хмыкнул.

— Если бы ты сказал: четыре дретара за пару, то такая цена не показалась бы очень уж смешной, — ответил он, не пытаясь скрыть возмущения.

Арбалетчики, спрятанные за раздвижными панелями, имевшимися в каждой стене, мало ценили человеческую жизнь, но все же не настолько низко.

Джекки-Нож сложил за спиной пальцы в условный знак, и панели отошли в стороны, наделав при этом немало шума. Мальчик сильнее прижался к балке, пытаясь укрыться от света вспыхнувшей ярче лампы, и беззвучно дрожал.

Работорговец даже не дал себе труда напрячься или повернуть голову.

— Возможно, я немного поторопился. Скажем, пять дретаров за пару.

Портовый бандит позволил себе чуть заметно раздвинуть уголки губ в намеке на улыбку.

— Восемь дретаров. Естественно, за каждого.

Работорговец улыбнулся гораздо шире и, как бы раздумывая, шагнул к двери.

— Я регулярно посещаю сорок портов, так что всегда могу выбрать товар по душе. Возможно, когда эти двое постареют и лишатся зубов, ты все-таки снизишь цену настолько, что я смогу приобрести их. Если, конечно, не найдешь кого-нибудь другого, кто избавил бы тебя от них. И, кстати, прими дружеский совет: не предлагай их «Парусам». У их владельцев хорошее чутье.

Если бы Джекки-Нож был глуп, то, конечно, ему ни за что не удалось бы достичь власти, сравнимой с возможностями кое-кого из местных баронов.

— Похоже, что я оговорился, — спокойно произнес он. — Я хотел сказать: шесть дретаров за каждого.

Работорговец остановился, медленно обернулся, нагнул голову и резко взмахнул рукой, чуть не задев ближайшего арбалетчика, с таким видом, будто хотел сказать: «А, ладно, пропадай все!».

— Может быть, ты и впрямь оговорился, — согласился он, — может быть, ты хотел сказать, пять дретаров за каждого, но я, пожалуй, мог бы дать и по шести, если ты добавишь еще и мальчишку.

— Мальчишку?

Работорговец кивнул.

— Их сына. Этакого паучка, который обшаривает весь груз и подсчитывает для них все, до последнего тюка. Впрочем, я, конечно, хотел сказать: подсчитывал. — Он снова усмехнулся. — Наш брат, работорговец, всегда следит за тем, что происходит на складах.

Джекки-Нож сердито мотнул головой и сердито бросил:

— Этого ублюдка никто не видел с самого пожара.

Работорговец вскинул бровь.

— Да неужто? Ты, похоже, не всегда видишь, что происходит прямо у тебя над головой.

Бандит, который являлся настоящим начальником порта, нахмурился.

— Что?