Земли обетованные - [192]

– Не подходите, отче, это волк-одиночка, они самые опасные, такой может вцепиться вам в горло; лучше вернемся в деревню за подмогой и тогда избавимся от этого отродья.

– Мы все в руках Божьих, и Ему решать.

Павел медленно подходил к волку. Когда он был уже в пяти метрах, зверь встал и отошел, припадая на правую заднюю лапу. Павел присел на корточки рядом с ребенком, осторожно взял его на руки и почувствовал тепло детского тела. Мальчик еще спал, когда они вышли из леса. Хромой волк следовал за ними на большом расстоянии. Время от времени они оборачивались и видели, что он не отстает. Когда они уже были на краю деревни, зверь остановился, посмотрел им вслед и скрылся в лесу.

* * *

Игорь вышел на пенсию. Если бы это зависело от него, он продолжал бы работать в кунгурской больнице, но директор считал, что есть возраст, пределы которого нельзя переходить, и в восемьдесят лет человеку пора на заслуженный отдых. Игорь считал такую логику нелепой: на здоровье он не жаловался и лечил лучше, чем его коллеги по больнице. Но делать нечего. Пациенты были недовольны новым врачом, который поминутно поглядывал на часы, тогда как у Игоря прием длился столько, сколько требовалось. Некоторые бывшие больные теперь приходили его проведать, поболтать с ним, при случае попросить совета и пожаловаться на недомогание, которое не проходило, несмотря на лечение, предписанное новым доктором. Игорь осматривал, ощупывал, прослушивал, прописывал травяные чаи собственного изобретения или звонил коллеге и объяснял ему, что, возможно, пациент страдает другим заболеванием и ему пришлось рекомендовать другие лекарства. Эти бесплатные консультации привели к тому, что Игорь стал незаменим: многие бывшие пациенты взяли в привычку вызывать его посреди ночи или в воскресенье, даже когда улицы были завалены снегом.

Они с Натальей совершали долгие прогулки в лесу или вдоль реки Сылвы. Игорь говорил себе, что ему невероятно повезло встретить такую женщину. Поначалу Наталья пыталась убедить Игоря, что вера преобразит его жизнь, но в конце концов сдалась: этот атеист был безнадежно потерян для религии.

В третью субботу апреля Наталья попросила Игоря поехать вместе с ней в Калинино, чтобы принять участие в крестном ходе к храму Богородицы Заступницы Усердной.

По такому случаю архимандрит Белогорского монастыря предоставил хоругвь XIX века Богородицы Иерусалимской, вышитую жемчугом, золотыми и серебряными нитями; икону же должен был нести отец Павел. Накануне бесконечные грозы превратили поля и дороги в сплошное болото. Небо местами прояснилось, но вдали громыхал гром, и огромные сизые тучи каждую минуту грозили пролиться дождем.

Игорь был уверен, что плохая погода заставит многих отказаться от намерения участвовать в процессии, и поразился, увидев спешащую толпу и поток машин, наводнивших сельские улицы. Сколько народу здесь собралось? Тысяч пять, а то и больше? Невозможно было определить даже примерно. Пришлось припарковаться на склоне в двух километрах от монастыря. Игорь собирался почитать книгу в местном кафе или прогуляться в ожидании Натальи, но она с таким волнением говорила об этой часовне, затерянной посреди леса, и о благоговении, которое вызывал у всех святой Павел, что он передумал. Его не переставала удивлять истовая религиозность, распространившаяся по стране с падением коммунизма, и, с недоверием глядя на людские реки, повсюду заполнявшие даже самые маленькие церквушки, он стремился разгадать эту тайну, найти причину такой страстной набожности. Теперь ему представилась возможность понаблюдать за этим действом и, может быть, понять его суть.

Шествие тронулось. Но участники, особенно женщины, беспорядочно двинулись вперед, сразу внеся хаос в его ряды. Наталья и Игорь пытались разглядеть героя дня, но с того места, где они находились, да еще в такой толпе, это было невозможно. Отец Павел шел далеко впереди, склонившись к древку вышитой хоругви и преодолевая сильные порывы ветра. Позади Степан и другой монах с трудом несли еще одну хоругвь и пели псалмы. Процессия вошла в лес, где деревья хоть немного защищали людей от сильного ветра. Гигантские тучи грозили вот-вот обрушить ливень на верующих, которые шли уже два часа, опустив головы и борясь со шквальным ветром. Наконец небо загромыхало грозовыми раскатами. И хлынул ливень. Все одновременно подняли головы, прикрылись брезентовыми накидками или раскрыли зонты; молнии чертили в небе огненные зигзаги. Под проливным дождем процессия вышла на большую поляну к скиту отшельника.

Внезапно пронзившая небо молния с такой силой ударила в древко главной хоругви, что Павла, несущего ее, подбросило в воздух. Находившихся рядом монахов и паломников мощный разряд повалил на землю. Женщины бросились к Павлу, лежащему без сознания. Страшное известие распространилось по всей процессии, толпу охватила паника, некоторые кинулись обратно в лес; послышались крики, что Павел умер, убит молнией. Игорь, за которым спешила Наталья, расталкивал толпу: «Я врач, дайте пройти!» Бездыханный Павел лежал посреди поляны, раскинув руки. Под проливным дождем монахи встали вокруг него на колени и начали молиться. Игорь наклонился, с трудом нащупал сонную артерию и крикнул: «Он жив!» Перевернув Павла на спину, он расстегнул его рясу, сделал массаж сердца, прижимая ладони к грудине и ритмично надавливая на нее, а затем – искусственное дыхание «рот в рот». После десяти вдохов уставший Игорь ненадолго остановился, а затем снова возобновил массаж сердца. На четвертом нажатии из горла Павла вырвался отрывистый вздох; его веки дрогнули, и он открыл глаза. «Помогите мне отнести его в дом!» – крикнул Игорь. Перепуганные монахи увидели, что волосы и борода отшельника стали совершенно белыми.