Зелёные маски - [17]

На руку Пээтера упала тёплая капля. Он попытался открыть левый глаз. Это удалось ему без особого труда. Глаз различал застилавшую его красную пелену. Значит, уцелел — какое счастье!

Куда же теперь пойти? Домой нельзя — Пээтер своим видом может напугать Вийве и соседей. Сначала надо бы вымыться как следует и наложить на глаз повязку. Но Пээтеру одному с этим не справиться.

Ага… Ведь поблизости живёт Вильма. Санитарка со значком инструктора. Вот кто ему поможет!

Пээтер зажал рану носовым платком и, прихватив с собой палку, побежал к Вильме.

Спина мальчика горела, словно в огне. Даже лёгкое прикосновение одежды причиняло такую боль, что хоть кричи.

К счастью, Вильма оказалась дома. Отворив двери, она вскрикнула: «Ах!» — но сразу же схватила Пээтера за руку и потащила в прихожую.

Пээтер увидел перед собой какого-то измазанного паренька. Лицо паренька — в крови, на куртке — тёмные пятна. Под мышкой он держит палку.

Пээтер понял, что перед ним большое зеркало.

«Словно с войны явился», — вспомнил Пээтер любимое выражение дедушки — тот всегда употреблял его, если встречал кого-нибудь в таком виде.

А Вильма уже тащила мальчика дальше, в кухню. Там девочка усадила его на табурет.

— Спина… — пробормотал Пээтер. Вильма тотчас стянула с него куртку и рубашку. Послышалось новое «Ах!» Плечи и спина Пээтера были в ссадинах.

Девочка не задала ни одного вопроса. Она молча открыла кран и намочила в воде большую розовую губку.

От холодной воды стало легче. Спина уже горела не так сильно. Но бровь ныла всё нестерпимее.

Наконец Вильма произнесла первые слова:

— Стой здесь, над раковиной. Я принесу лекарство и бинт.

Пээтер повиновался. На белой эмалированной раковине расплывались ярко-красные капли. Всё ещё течёт. Никак не остановится…

Скоро вернулась Вильма и принялась смазывать чем-то спину Пээтера.

Хотя пальцы девочки лишь еле-еле касались кожи, Пээтеру было очень больно. Он крепко стиснул зубы, сжал руками колени и время от времени стонал.

Царапина на брови, к счастью, оказалась не опасной, но, как все раны на голове, сильно кровоточила. Можно себе представить, какой будет над глазом синяк!

Пээтер оделся.

— Спасибо, Вильма.

— Не за что… — Санитарка махнула рукой, как взрослая. — Заходи в комнату. Посиди немного. Здорово же тебе досталось.

Мальчик вздрогнул, словно Вильма вновь дотронулась до его исполосованной спины. Он глубоко вздохнул, сжал кулаки и процедил сквозь зубы:

— Зелёные маски ещё пожалеют об этом. Такие-то у них благородные цели! Тьфу! Уж я их выслежу! И разделаю под орех!

На лице Вильмы отразился страх и недоумение, словно девочка увидела вдруг что-то ужасное.

— Что ты городишь! — воскликнула она. — Зелёные… Не может быть!

— Не мо-жет… — насмешливо протянул мальчик. — А было. Все были в масках.

— Этого не может быть! — повторила Вильма, решительно тряхнув волосами.

— Откуда ты знаешь? — быстро спросил Пээтер.

— Я уверена в этом.

— Уверена! — Мальчик с презрением посмотрел на Вильму. — Этой банде следует задать перцу. Я не отступлюсь, пока не проучу их! Тоже сколочу команду, и тогда…

— Ты же собирался пойти в комнату. — Вильма потянула Пээтера за рукав. — Я принесу тебе что-нибудь попить. Посиди тут. — И она чуть ли не втолкнула Пээтера в просторную комнату с двумя окнами. С потолка свешивалась люстра, похожая на корабль викингов. В одном углу стояли столик и тонконогие стулья светлого дерева. На письменном столе лежали учебники, тетради и какой-то журнал в яркой обложке.

Осторожно ступая Пээтер прошёл по выкрашенному в светло-серый цвет полу.

Журнал оказался свежим номером «Пионера».

Вдруг Пээтер заметил напечатанное на машинке письмо. Оно было наполовину засунуто под журнал. Пээтер невольно прочёл первые строчки письма:

«Здравствуй, дорогая Вильма! Мы получили твои стихи, большое тебе за них спасибо. «Осенний парк» — хорошо нарисованная картина. В ней ясно ощущается богатство красок осени и красота парка. Замечания вызывают лишь рифмы и размер стихов. Лучше всего будет, если ты…»

— Садись же наконец! — Услышал ошеломлённый Пээтер позади себя голос Вильмы. Он быстро обернулся и прислонился спиной к письменному столу.

Вильма протягивала ему чашку дымящегося чая.

Вдруг чашка в её руке дрогнула. Чай выплеснулся на блюдечко. Вильма вскрикнула, оттолкнула Пээтера в сторону и схватила со стола письмо.

— Ты прочёл?

Пээтер не ответил.

— Как тебе не стыдно читать чужие письма!

На щеках девочки вспыхнул румянец. Она повернулась к Пээтеру спиной и спрятала письмо в ящик стола.

Пээтер чувствовал себя очень неловко. Уши его пылали. Он не смел оторвать взгляд от пола.

— Ну, так прощай…

Когда Пээтер уже взялся за ручку наружной двери, Вильма выскочила в прихожую.

— Пээтер, Пээтер! Не говори никому! Ладно? Никто не знает, что я… Только мать и отец.

По лицу Пээтера скользнула радостная улыбка. Глаза его лукаво прищурились.

— Не скажу, не скажу! — с жаром заверил Пээтер. Он хотел было ещё что-то добавить, но, как видно, у него не хватило слов. Мальчик лишь махнул рукой и исчез за дверью.

Вильма быстро навела на кухне порядок и отнесла лекарства назад, в аптечку, затем присела на табуретку, задумалась; схватила со стола яблоко; надкусила; положила яблоко назад на стол. Вскочила. Сдёрнула с вешалки пальто. Сунула одну руку в рукав и, хлопнув дверью, выбежала в коридор. Мгновение спустя она мчалась по улице к центру города. Видно, у неё было какое-то спешное дело.