Здесь все взрослые - [79]

– Магазины маленькие, зато свои, – вставил Август, повторяя мантру родителей.

– Супер, – выдала Сесилия, делая вид, что слышит об этом впервые.

– Дети, ведите себя прилично, – потребовала Берди и поцеловала Сесилию в макушку. – Тебе решать, Эллиот. Можно скажу? – Эллиот кивнул. – Главное, чтобы тебе самому хотелось. Мои родители мечтали, чтобы я стала учительницей. А у меня к этой работе никогда душа не лежала. Мои сестры живут в Техасе, в одном городе с родителями, обе учительницы. Не скажу, что они несчастливы. Просто надо принимать решения, которыми будешь гордиться лично ты, не важно, что подумают другие. В том числе твоя мама.

– Ты мою маму знаешь совсем с другой стороны, – заметил Эллиот. – Само собой. Однако дело не только в этом. Я привык, что мама говорит мне: ты что-то сделал не так. Я ведь первенец, сама знаешь.

Берди вскинула руку с ножницами.

– Я тоже. Мы с тобой солидарны.

– Я тоже, – вставила Сесилия.

– И я, – добавил Август.

– Нет, нет, вы – единственные, – возразила Берди. – Это совсем другое дело. С единственными детьми обращаются как с фарфоровой вазой, какие бы проблемы ни возникали. А старшие дети – как стекло, о них быстро забывают – появляется новая модель, ярче и изящней. Единственные дети – подарок. А старшие – полигон для испытаний. Так что я тебя понимаю.

Эллиот достал из коробки еще один кусок пиццы и сел в третье кресло салона. «Бар красоты» сделает его богатым, по-настоящему успешным, если, конечно, местные не объявят ему бойкот. Отказаться от «Бара красоты», плюнуть на большие деньги – какой же он тогда бизнесмен? Он по-детски поболтал ногами. В таком возрасте ждать родительского одобрения – несправедливо. Вот Ники оно ни к чему. И Портер тоже. Эллиот закрыл глаза, представил, каково это – жить без родительской указки? По словам Венди, о собственных детях ему пора думать больше, чем о матери, что он и делал, если посчитать в процентах время в течение дня, правда, она имела в виду нечто другое. Мол, движущая сила – это мысли о будущем. Эллиот же знал – оптимизм подобного рода ему не свойствен. Движущая сила любого человека, его, во всяком случае, – это прошлое.

Глава 34 Сказать вслух

На фермах не поскучаешь, занятие всегда найдется, дел невпроворот. Даже вечером. Что-то обязательно надо вычистить, что-то прибрать. Когда Джереми постучал около десяти, Портер разгребала гору бумаг на столе, эту задачу она все откладывала, а стопка тем временем уже грозила рухнуть и засыпать пол ее кабинета, точно одеяло из первого снега. У Джереми ушла пара дней на то, чтобы придумать вызов к внезапно заболевшему животному, впрочем, пара дней позже или раньше – какая разница? Портер крикнула, что дверь не заперта, и он шагнул в кабинет.

– У тебя, что, света нет? – спросил он, и Портер только сейчас поняла, что стемнело и единственный источник света в комнате – настольная лампа.

– Козам свет ни к чему, – ответила Портер. – Они отлично видят, даже в темноте. Между прочим, у них горизонтальные зрачки, и они видят почти во всех направлениях сразу. Как объектив «рыбий глаз».

– То есть у коз рыбьи глаза? – Джереми обошел стол и заключил Портер в объятия.

– О-о, ты явно учился в хорошей ветеринарной школе.

Портер позволила ему поцеловать себя, найти языком ее язык, они скользили один по другому, словно приглашая в гости. Тут же была чахлая кушетка – прикорнуть, а то и остаться на ночь, и Портер подтолкнула Джереми к ней. Все в нем возвращало ее в мир подростков, когда значим лишь один миг, только то, как сейчас завибрируют их тела. Не это ли имеют в виду люди, когда говорят, что влюблены? Наверное, это, ты жаждешь соединиться с другим телом, самое страстное твое желание. Джереми стащил с нее трусики, отшвырнул их в угол комнаты и зарылся лицом туда, где они только что находились.

– Я с тобой как девчонка, – сказала Портер.

Рот Джереми был занят, и ответа не последовало. Он и правда возвращал ее в отрочество. Возвращаться в прошлое Портер не желала, вовсе нет, ведь ее детские годы закончились именно тогда, после тех отношений с Джереми. А сейчас она хочет родить ребенка, хочет как можно больше секса с теми, с кем хочет иметь секс. Разве такое уж безумное желание, разве она должна проживать жизнь в вакууме? Она оттолкнула Джереми на спину, устроилась сверху, позволила ему войти в нее. Ее большой живот ему не мешал, он ее любил, а она любила его, значит, они поступают правильно.

Через полчаса Джереми начал одеваться. Портер смотрела, как он распрямил ногой брюки, прежде чем надеть.

– Эй, – произнесла она. – Может, поговорим?

Джереми провел рукой по шевелюре.

– Да, можно. Ведь рано или поздно придется, так? Жена будет на этом настаивать.

– Да, – согласилась Портер. – Конечно. И что ты ей скажешь?

Джереми застегнул джинсы, поискал среди подушек свою толстовку.

– Ну скажу, что мы поговорили, что Сесилия будет держаться от нее подальше? Потому что школа ничего делать не станет, они уже дали понять. Видимо, Сидни ляпнула что-то не вполне политкорректное, хотя лично я так не думаю.

– Погоди, – сказала Портер. – Я про нас с тобой. Ты скажешь ей про нас? Думаешь, она догадывается? Что-то ей наверняка известно. Мы с тобой никогда об этом не говорили. Но она же не дебилка, должна что-то чуять. И мне самой врать об этом тоже обрыдло, дело не только в тебе. – Как бы поддерживая ее слова, внутри тукнулся младенец.